Дара. Анонимный викторианский роман

Я оглянулась на людей, которые все еще скандалили на пристани, и почувствовала глубокую симпатию к этому старику, который все еще любил свою жену, умершую десять лет назад.

За время путешествия я очень подружилась с капитаном Хаусманом. Во всем, что касалось озера Эри и его окрестностей, он был непревзойденным знатоком. Он частенько приглашал меня поужинать с ним и за трапезой рассказывал мне удивительные истории о первых поселенцах. Узнав, что я направляюсь в Чикаго, где надеюсь отыскать человека по имени Каббин — моего земляка с острова Мэн, он рассказал мне, что Чикаго был назван так в честь индейца по имени Чекаква и что в этом городе производят отличные сорта мыла — на фабрике Джеймса Кирка, построенной на месте самого первого дома в Чикаго. Еще он рассказывал, как первые поселенцы продвигались в глубь континента по реке Огайо на плотах и баржах, как они высаживались на берег там, где находили незанятые земли, как корчевали леса, чтобы построить свой первый дом на американской земле. Я часами слушала его рассказы, узнавая много нового о Соединенных Штатах, о людях, которые их населяют.

Выйдя на берег в Толидо, я приложила все усилия, чтобы разыскать мистера Артура Сэлуина, который, как я надеялась, мог отвезти меня в Чикаго. Я навела кое-какие справки, и наконец мне удалось встретиться с его женой, которая сказала мне, что его сейчас нет дома, но он должен вскоре вернуться. Супруга мистера Сэлуина — симпатичная, разговорчивая толстушка, — ни о чем меня не спрашивая, поставила передо мной тарелку с холодной говядиной и бутербродами. Мне еще предстояло узнать, что такое щедрое гостеприимство — обычное явление в большинстве американских домов.

Я уже покончила с едой и сидела за столом, потягивая из стакана прохладный лимонад, когда на улице послышался грохот колес подъезжающего фургона. Вернулся мистер Сэлуин. Он оказался мужчиной средних лет с грубоватой, но располагающей внешностью. Войдя, он широко улыбнулся, приветствуя меня и супружескую пару — мистера и миссис Смит, которые тоже собирались ехать в Чикаго.

Он только что занимался сбором разнообразных посылок, которые окрестные жители просили его переправить в пункт нашего назначения и в другие места, через которые нам предстояло проезжать. Повозка была доверху завалена пакетами, мешками и коробками всех форм и размеров — их было так много, что, казалось, для пассажиров места уже не найдется. Но мистер Сэлуин оказался настоящим мастером своего дела и в конце концов рассадил всех нас даже с некоторым комфортом.

Едва мистер Сэлуин успел прикрикнуть на лошадь и наш фургон, поскрипывая, тронулся в путь, как у края дороги показался какой-то хорошо одетый молодой человек в небрежно сдвинутой на затылок шляпе. Он помахал рукой и, когда мы остановились, спросил мистера Сэлуина, не подвезет ли тот его до Чикаго. Для него освободили место в повозке рядом со мной.

Прежде чем забраться в повозку, он снял шляпу и, поклонившись всей компании, представился как Элмер Вэрли. Он пожал мне руку и спросил, как меня зовут, затем подошел к мистеру и миссис Смит — молчаливым и застенчивым людям, которые почти не разговаривали даже между собой, — и таким же образом познакомился с ними.

После того как все его попытки завязать разговор с двумя супругами потерпели неудачу, Элмер Вэрли полностью сосредоточил свое внимание на мне. В нем было свое обаяние — бесстыдное обаяние прирожденного коммивояжера: раскованные манеры, легкость и сила в движениях, насмешливо улыбающиеся глаза и привычка постоянно шутить, которая поначалу, пока я к нему еще не привыкла, сбивала меня с толку.

Почти сразу мы шепотом, чтобы не могли услышать остальные, начали перебрасываться шутками, которые становились все более раскованными и немало шокировали бы наших почтенных попутчиков, услышь они нашу болтовню.

Он был немного выше среднего роста, стройный, с крепкими мускулами. На открытом, жизнерадостном лице светились уверенностью в себе синие глаза, взгляд которых, казалось, говорил, что на этого человека можно положиться в любых обстоятельствах. На нем был коричневый клетчатый костюм и теплое шерстяное пальто с коричневыми же пуговицами.

Беседа с ним развеселила и расшевелила меня, и я постепенно начала чувствовать, что совершенно очарована его веселостью и вообще нахожу его очень привлекательным. Прошло немного времени, и я уже сидела, прижавшись бедром к его ноге, а он, держа в руках книжку смешных стихов, читал мне на ухо самые забавные отрывки. Время летело совершенно незаметно, как в сказке.