Мэри Уэсли - Опыт воображения. Разумная жизнь

— А как ты думаешь, они уже спали с Нигелом и Генри? Ну, пытались?

— О нет, нет. Они ничего про это даже и не знают. Только не эти две. Нет.

— На самом деле?

— Я полагаю, они очень интересуются, во всяком случае, я так думаю, но они, как и мы, невинны.

— Я помню, каким страстным жаром ты был полон в наши прыщавые отроческие годы…

— Конечно, я ужасно интересовался. И интересуюсь до сих пор. Но с кого начать, мне пока совсем не нравятся те, что появляются.

— Ну, не спеши, — сказал Хьюберт. — Оксфорд способствует сдержанности насчет девочек, это в школе возникает предрасположенность, сам знаешь к чему. К мальчикам.

— Я мальчиков не люблю.

— Я тоже, — сказал Хьюберт. — Слушай, а не оставили мы свои купальники вон за тем камнем? — Медленно гребя к берегу, Хьюберт с сожалением подумал о своем недавнем опыте в сексе: этот эксперимент ему дорого обошелся. Он не узнал ничего, чего бы уже не знал, а потерял что-то, чего не вернуть. Наблюдая за Космо, проворно взбирающимся вверх по берегу, он почувствовал острую зависть к неопытности друга. — Я было подумал, — сказал он, — что ты уже все про это знаешь.

— О чем? — спросил Космо, продолжая искать плавки, — а… вот они.

— О девочках, о женщинах, ты же обычно говоришь, что не можешь ждать. — Хьюберт натянул трусы, которые передал ему Космо.

— Проблема в том, что девочки как раз могут ждать. Девочки, которые меня привлекают — великие ожидательницы. Поцелуи — да. Но что-то большее — ничего подобного. Магазин закрыт.

— Подходящие девочки, — пробормотал Хьюберт и вспомнил Мэбс. — Так ты действительно веришь, что…

— Слушай. — Космо поднял руку. За поворотом реки плескалась вода, раздавались девичьи голоса и мужской смех. Космо рывком натянул трусы. — Давай, подкрадемся к ним. — Он вошел обратно в воду, за ним Хьюберт, и, держась ближе к берегу, они поплыли к излучине. В большом омуте плавали Мэбс и Таши. Мэбс в красном купальнике, Таши — в голубом, обе в белых шапочках. Обе подзуживали Нигела и Генри веселым криками, а те на другом берегу обсуждали, можно ли влезть на ветку дерева и нырнуть прямо оттуда.

— Ничего не стоит, если умеешь. — Космо стоял в воде, переступая с ноги на ногу. — Генри сумел.

Они следили, как двое мужчин забрались на дерево и нерешительно шли по ветке. Нигел, никак не скажешь, что ловко, неуклюже нырнул. Генри — следом за ним, и очень аккуратно.

— Эффектно! — закричала Мэбс. — Еще раз!

Хьюберт схватил Космо за руку, показывая на что-то.

Над ними на берегу раздевалась Флора.

— Флора, давай сюда! Так здорово! Поторапливайся! — кричала Мэбс.

Флора сняла платье и стояла спиной к Космо и Хьюберту в одних панталонах. Она держала конец большого полотенца, защищаясь от взглядов купальщиков, сняла панталоны, окружив себя полотенцем. Потом натянула купальник. Она делала все это медленно, не переставая наблюдать за дурачащимися купальщиками. А потом опустила полотенце, завязала сзади волосы и, сделав три шага, нырнула. Космо и Феликс наконец выдохнули.

— Лучше немного подождать, — сказал Космо. — Она может догадаться, что мы ее видели.

Хьюберт, припав к берегу, кивнул.

Флоре было спокойно сидеть в конце длинного обеденного стола у Леев, есть что предложат, наблюдать за соседями, определять, какой вилкой или ножом пользоваться. Она сразу почувствовала облегчение, обнаружив, что порядок мало чем отличается от того, что за обедом у родителей в Индии. Она сидела между Нигелом и Генри, они говорили друг с другом, перегнувшись через нее, или с Мэбс и Таши, сидевшим по бокам от них, и их необремененность хорошими манерами избавляла ее от необходимости говорить. Она надеялась, что за ужином не испортит платье Мэбс и не схлестнется взглядом с Космо и Хьюбертом, сидевшими напротив. Ее вполне устраивало остаться незамеченной и прийти в себя после напора Мэбс и Таши, встретивших ее на станции.

В Индии она старалась держаться подальше от родителей и жила со слугами, в Италии и Франции ей было скучно с гувернантками, последние пять лет в школе были вообще бесполезны, поскольку она проводила время с людьми, которые ей абсолютно не нравились. Она ничего не знала о внешнем мире, и очень краткое знакомство с семейной жизнью в Динаре выветрилось из памяти, и она не готова была встретиться в реальной жизни с людьми, о которых мечтала, и была удивлена их любовным и доброжелательным отношением друг к другу и к ней, а также той непринужденностью, с которой они включили ее в свой круг.