Ксавье Монтепен - Тайные страсти принцессы Джеллы

— Входите и поражайте!

Туги с веревками вошли в гробницу и медленно, с опаской двинулись вперед. Позади них шел Суниаси с факелом в руках. Вдруг все они попятились, и на их лицах появилось выражение страха и удивления.

— Встаньте и идите! — тихо приказал Джордж Эве.

Молодая девушка с наброшенным на нее покрывалом встала и сделала шаг вперед.

Индусы упали на колени.

— Покрывало Бовани! — вскричал Суниаси.

Из-за плиты появился Джордж. Он взял Эву на руки, сказав:

— Да, покрывало Бовани. И помните: первый, кто выдаст тайну здесь происходящего, будет поражен громоносной рукой богини!

— Мы будем молчать! — ответил растерявшийся Суниаси.

Джордж с Эвой вышел из гробницы. Стража лежала на земле. Джордж спустился в сад, и Казиль встретил его.

— Да будет прославлено имя Бога христиан, — прошептал он. — Я с вами, господин. Нельзя терять ни минуты. Только спасем мистера Эдуарда и Стопа.

Понятно, что стража, охранявшая Эдуарда, была не менее суеверна. Действие священного покрывала было неотразимым. Эдуард вышел на свободу и, увидев Эву живой, не мог скрыть своей безумной радости.

— Теперь мы должны спасти Марию! — воскликнул Джордж. — Где лошади?

— Недалеко отсюда, за решеткой парка, господин, — отвечал Казиль.

— Сколько времени нам нужно, чтобы добраться до дворца Дургаль-Саиба?

— Примерно два часа.

— Поспешим…

— Я с тобой, брат! — воскликнул Эдуард.

— Нет. Тебе нужно спешить в Бенарес и отвезти Эву во дворец лорда Сингльтона. Стоп будет с тобой… Кроме того, жизнь наших соотечественников и самой Ост-Индской компании теперь в твоих руках. Скажи губернатору, что завтра ночью на кладбище слонов принцесса Джелла даст сигнал ко всеобщему побоищу. Понимаешь ли ты, Эдуард, насколько важно твое присутствие в Бенаресе?

— Я понимаю…

Этот разговор происходил между братьями, пока они шли к деревьям, у которых стояли лошади.

Джордж помог Эве сесть в седло. Мужчины не заставили себя долго ждать.

— Я с вами, господин, — сказал Казиль, — эта местность вам незнакома, а я проведу вас кратчайшей дорогой. Ваше лицо все еще покрыто темной краской, так что трудно не принять вас за индуса.

Джордж поблагодарил Казиля.

— Прощай, брат, — грустно сказал Эдуард.

И они разъехались. Эдуард с Эвой поскакали к Бенаресу, а Джордж с Казилем — во дворец раджи Дургаль-Саиба.

Наступил новый день.

Казиль верно определил расстояние. Через два часа путники увидали красные стены и куполообразную крышу дворца Дургаль-Саиба. Хотя по великолепию и величине он уступал аллахабадскому, но все же был роскошен и выглядел по-царски.

— Вот мы и у цели, господин, — проговорил Казиль, протягивая руку к зданию, величественно возвышавшемуся перед ними.

Джордж остановил своего скакуна, покрытого пеной и с окровавленными от ударов шпор боками.

— Нам надо подумать, — проговорил он, — как войти во дворец незамеченными.

Казиль сказал:

— Сейчас мы привяжем наших лошадей и оставим их под деревьями. Я отправлюсь вперед, а вы подождите некоторое время меня здесь, господин.

— Как, ты хочешь пойти один?

— Среди прислуги у раджи находится и мой двоюродный брат. Я отыщу его и обо всем расспрошу. Может быть, мне удастся найти возможность тайно ввести вас во дворец. Вам следует положиться на меня, господин, иначе ничего не выйдет.

— Хорошо, ступай. Но скорее возвращайся. Каждая минута промедления влечет за собой опасность хуже смерти!

А мы войдем во дворец Дургаль-Саиба, в его гарем. Это широкий зал, причудливо украшенный в восточном стиле, с мягкими диванами вокруг трех стен. Четвертая сторона образует две арки, выходящие во двор и к купальне.

К аркам подвешены тяжелые занавеси, гармонирующие с мебелью. В данный момент занавеси отдернуты и виднеется часть двора. Он вымощен розовым гранитом и со всех сторон огорожен. В середине двора — бассейн из белого мрамора. Бассейн весьма просторный и служит купальней обитательницам гарема.

В середине зала — круглый стол с золотыми насечками и перламутровыми украшениями.

Дургаль-Саиб ходил взад-вперед быстрыми шагами, и на его лице отражались пороки низкой души: гнев и сладострастие. Гордость надменного раджи была уязвлена сопротивлением молодой девушки до такой степени, что его любовь могла уже перейти в ненависть.

Как будто решившись на что-то, он позвонил.

«Попытаюсь в последний раз, — подумал он, — и если мне это не удастся, я не остановлюсь ни перед чем».