Норман Богнер - Комплекс Мадонны

— Лопес и я договорились об условиях. Интересующие меня архивы и магнитофонные ленты были положены в ящик камеры хранения автовокзала, а деньги я оставил в конверте в телефонном справочнике. Вот так я получил документы, а Лопес — деньги. Больше я его не видел и не знаю, кого он нанял на это дело и нанимал ли кого-то вообще.

— Их было двое, — сказал Ди Лидо. — Никаких отпечатков, но мы определенно можем сказать, что их было двое.

— Я полагаюсь на то, что вы мне говорите.

— Зачем вам понадобились эти архивы? — спросил Келли.

— Я не собираюсь объяснять свои побуждения.

— Вам бы это определенно помогло.

— Послушайте, Келли — да?

— Да, сержант Келли.

— Я пришел сюда по доброй воле. Даю показания. Вы завели против меня дело. Я признаюсь в том, что сделал… в своей вине… и все. Об убийстве я узнал, только когда на следующее утро прочитал заметку в «Нью-Йорк пост».

— Почему же вы тогда сразу же не обратились в полицию? Если вы не хотели, чтобы портье или кто-либо другой пострадал, вы могли связаться с нами, узнав об убийстве. Разве не так? — удивительно злобным тоном спросил Сэндфорд.

— Я находился в полной растерянности.

— Вы полагали, что вам удастся остаться в стороне?

— Думаю, да.

Трое мужчин кивнули, и Тедди заметил, что Ди Лидо улыбнулся.

— Вы имели еще какие-нибудь дела с Лопесом?

— Нет, никогда.

— Кстати, как его имя?

— Я не спрашивал, а он мне его не называл.

— Дело в том, мистер Франклин, — продолжал Сэндфорд, — что его фамилия, возможно, вовсе не Лопес.

— Вполне вероятно.

— Это все равно, что называться Смитом.

— Когда вы поняли, что вас разыскивает полиция, куда вы отправились? — спросил Ди Лидо.

— Это не имеет значения.

— Позвольте мне решать, что имеет значение, а что нет, — раздраженно произнес Сэндфорд. Тедди не мог понять причину перемены его поведения.

— Я не собираюсь это обсуждать. Я здесь говорю… свидетельствую против самого себя.

— Свидетельствовать будете в суде.

— Это одно и то же.

— Вы связывались с дочерью Гранта? — спросил Келли.

— Да.

— Вы посылали ей деньги?

— Да.

— Сколько?

— Не ваше дело.

— Она узнала о вашей роли в этом деле? — спросил Сэндфорд.

— Нет, не узнала.

— Мистер Франклин, — голос Сэндфорда смягчился, — вы не очень-то склонны к сотрудничеству.

— Я рассказал вам все, что знаю.

— Ну а теперь признайтесь, — ласковым голосом произнес Келли. — Вы хотели эти записи потому, что считали, что Барбара изменяет вам с кем-то?

Голоса стали злыми, пронзительными, издевающимися, и Тедди отключился. Он хотел понести наказание, но не от незнакомых людей с чужими лицами, сидящих в этой комнате с отвратительными зелеными стенами.

— Теперь я хочу связаться со своим адвокатом… я больше не стану отвечать на ваши вопросы.

— Вы хотите, чтобы убийцы остались на свободе?

— Нет, не хочу… но я сказал вам все, что знал. Причины, побуждения моих поступков принадлежат мне. Преступление, мое участие в нем — это факты, но я, мои чувства — это личное. Вы не можете оправдать меня, снять груз с моей совести, так к чему же вторгаться на мою территорию? Вы получили мое тело, можете делать с ним что хотите и, Бога ради, удовлетворитесь тем, что у вас есть.

Трое мужчин склонились друг другу, и Тедди увидел неясное пятно, гидру, кивающую головами, такую же отвратительную, как зло, которое она обвиняла. Стенографиста отпустили, отдав распоряжение быстро все напечатать. Тедди почувствовал себя лучше: маленькое удовлетворение капитуляции на собственных условиях радовало больше, чем ниспосланная свыше победа. Тедди спросил себя: как мудрость не мешает человеку жить? Сдерживать свои чувства, оставаться отчужденным, безучастным, никогда не доверятся другому человеку — это и есть оперенные крылья мудрости? Тедди закрыл глаза, пытаясь обнаружить в темноте свет. Наказание, решил он, является личным делом, и он сам преуспеет там, где судьи, прокуроры, полицейские и профессиональные тюремщики не смогут ничего поделать: в никому не доступной области своего сердца.

— Вы не подпишете свои показания до того, как встретитесь с адвокатом? — безучастным голосом спросил Сэндфорд. Он вполне мог обращаться к скрепкам.

— Да, подпишу. Я в самом начале сказал вам, что я здесь для того, чтобы оплатить свой билет. Я не ускользну — с адвокатом, без адвоката, — так что успокойтесь.

— Вы готовы дать полиции описание Лопеса?

— Да, разумеется, но только не сейчас.