Габи Шёнтан - Мадам Казанова

Но и к Талейрану подступиться оказалось не просто. Двери его небольшого домика на рю д’Анжу, как и ворота перед его новым особняком на рю де Варенне, всегда были крепко заперты. В свое время Брюс Уилсон предупреждал меня: «Не оставляйте ни единой строчки на бумаге, если есть возможность передать это на словах. Написанное уже может послужить уликой, а сказанное еще предстоит доказать». Даже если предположить, что я обращусь к заведомому врагу Наполеона, все равно было бы неоправданно легкомысленно ссылаться в моем письме на рекомендацию Карло Поццо ди Борго. Вот почему мне не оставалось ничего другого, как попросить князя Долгорукого помочь мне связаться с Талейраном.

При этом я четко указала ему, что следует и чего не следует упоминать в разговоре с этим человеком. Князь Долгорукий исчез и появился лишь на третий день — судя по его утомленному виду, ему пришлось посетить множество различных официальных приемов. Однако он принес мне радостную новость: Талейран готов принять меня в своем маленьком доме в следующую пятницу в одиннадцать часов утра.

Первое, что я испытала, услышав об этом, была досада. Одиннадцать часов утра! Только мужчина способен предложить встретиться в такое неудобное для женщины время. Гораздо больше любой из дам подходят вечерние часы — голубоватые сумерки, свет свечей, при котором кожа кажется атласной и так красиво смотрятся декольте и бриллианты, так таинственно мерцают глаза и волосы. Но одиннадцать часов утра! Я не смогу произвести на него благоприятного впечатления в дневном закрытом платье, шляпке и с минимальным количеством косметики и украшений. Но мне ничего не оставалось делать.

Оставшееся время я посвятила магазинам и подготовке к визиту. Прежде всего я натерлась ароматическими маслами и приняла ванну, добавив в нее настои аниса и ромашки. Часами я сидела перед зеркалом с помадой и пудрой, с золотым порошком и серебряными тенями — я создавала свое лицо, как художник создает картину. Я сменила множество причесок: локоны закрывают лоб, локоны закреплены сверху заколками, локоны в сочетании со шляпкой. Наконец все было готово. Я надела светло-серый костюм с отделкой из меха белки и высокую прямую шляпу с пучком серых перьев, свисающих на одну сторону. И еще я решила обойтись без пышных кружевных оборок у линии выреза, поскольку они закрывали красивое жемчужное ожерелье — подарок Джеймса.

Я прибыла на рю д’Анжу минута в минуту. Там меня ожидал секретарь, который, то и дело почтительно кланяясь, провел меня в кабинет князя. Когда я вошла, Талейран сделал несколько шагов мне навстречу. Он шел, хромая и опираясь на трость, но эта раскачивающаяся походка была столь грациозна, что напоминала скорее движения в танце и заставляла забыть о тяжелом увечье. В его лице было какое-то неотразимое обаяние, которого не портили ни натянутая на скулах бледная кожа, напоминавшая своим видом пергамент, ни другие следы, оставленные временем.

Талейран был поистине значительной персоной — в каждом его движении чувствовались легкость и изящество, за его надменностью скрывалось рыцарское благородство, а его чувство собственного достоинства невольно вызывало уважение. Талейран остановился, его брови надменно поднялись, а бледные сапфировые глаза с насмешливой почтительностью взглянули на меня.

— Мадам, — произнес он, приветствуя меня, и слегка поклонился.

— Благодарю вас за то, что вы приняли меня, — ответила я, улыбаясь.

— В рекомендациях не было никакой необходимости, — заметил Талейран. — При вашей красоте все двери перед вами открыты.

— Это очень приятный комплимент, — парировала я, — но за ним мало что стоит. — Следуя его приглашающему жесту, я присела на зеленую бархатную софу. — Ведь без соответствующей рекомендации я бы не смогла оказаться здесь, несмотря на красоту.

Талейран сел за свой письменный стол. Через высокое окно за его спиной в комнату проникал яркий солнечный свет. Лицо Талейрана оказалось в тени, а мне приходилось щурить глаза. Стараясь преодолеть эту сплошную стену света, я начала разговор:

— Его Императорское Величество особо просил меня приветствовать вас. Встреча в Тильзите произвела на него… — Я постаралась подобрать нейтральное слово. — …сильное впечатление.

— Тильзит? Да-а! — Талейран мягко погладил свой подбородок. — Это была великолепная демонстрация франко-российского единства. Впечатляющее зрелище… — Он сделал небольшую паузу. — …которого ни одна из сторон не приняла всерьез.