Даома Винстон - Любовь под запретом

Они все совершенно успокоились, едва отъехали от коттеджа в Стоунлей Вилледж, и цифры на столбиках, отсчитывающих мили, начали обратный отсчет.

Машина ехала медленно, за окном тянулись бесконечные унылые пустоши, укутываемые серой завесой дождя. Урчание мерно работающего автомобильного мотора всегда успокаивало Меган. Но сейчас сквозь эти звуки прорывались всплески ветра, каплями дождя бьющие в стекло, и тогда Меган Бенсон чудилось имя…

Она обхватила колени руками и съежилась под голубым пледом. Ее волосы цвета светлой бронзы были коротко подстрижены. Большие, широко расставленные, темно-карие глаза казались сейчас еще больше и делали тоньше прямой нос и узкие губы. Ей было двадцать четыре года, но в минуты оцепенения она казалась старше. Тени под глазами, впалые щеки — прибавляли ей лет. И ей никак не удавалось унять дрожь тонких, без единого кольца, пальцев.

В напевах ветра то громче, то тише отзывалось имя — Рори. Рори Форд. Он был такой счастливый, такой везучий, ему все удавалось, как она думала. Яркий и жизнерадостный. Полная противоположность ее более спокойной и серьезной натуре. И своим легким смехом он всегда умел закрыть темные глубины ее тревог и мучительных воспоминаний, которые никак не хотели оставлять ее. Она не могла поверить, что все это кончилось… Но его смерть была реальностью.

Еще три недели назад она строила счастливые планы, ожидая свадьбы, назначенной на осень. Она мечтала, как одной морозной ночью станет миссис Рори Форд и проведет медовый месяц под ярким солнцем далеких Бермудских островов. Вместо этого она осталась Меган Бенсон, которая ныне тащилась в неуютной машине через холодные холмы Коннектикута. Одна, хотя и окруженная теми, кто остался от ее семьи. Но все-таки одна, лишь со своей любовью, отнятой у нее.

Она знала, что нет пользы искать смысл в том, что бессмысленно, нет пользы стараться объяснить то, чему нет объяснений. Но она упрямо спрашивала себя, была ли смерть Рори такой, как ей рассказали? Никто не мог полностью ответить на ее вопросы. Никто не слушал ее тихих протестов. Неверующих нельзя сделать верующими. И она опять спрашивала себя, что могло заставить его отказаться от любви, от свадьбы, от жизни.

Она была не в состоянии даже заплакать. Ни тогда, когда ей только сообщили о том, что произошло, ни сейчас, несколько дней спустя. Она оцепенела в своем молчании. Лишь глаза ее были полны тревоги.

Она издала долгий, тяжелый вздох. Мгновенно ее сестра Кристин обернулась к ней.

— Ты думаешь о нем, Меган. — В легком голосе семнадцатилетней девушки звучали нотки упрека.

Меган тряхнула головой.

— Но ты должна забыть… Ведь ты обещала.

— Для этого нужно время. — Слабая улыбка тронула губы Меган.

Глаза Кристин были цвета яркого янтаря, большие, выразительные, пылкие. Ее волосы светлого каштанового цвета с перемежающимися прядями чистого золота мягко опускались на плечи. Ее рот был маленьким, но очень твердым. Она была выше Меган на несколько дюймов, но в ней еще осталась трогательная детская угловатость.

Меган знала, что скоро наступит день, когда Кристин влюбится. Тогда она сможет понять, в какой счастливый, наполненный мир увело ее обручальное кольцо Рори, и как тяжело отказаться от этих мечтаний, какая боль появляется при этом в сердце. Меган также знала — когда это происходит, никто в семьях — ни матери, ни отцы, ни сестры — не может больше быть центром жизни для таких девушек, как Кристин. Но пока этого не случилось.

— Прости, Меган, — произнесла Кристин покорно.

— Все, глупышка.

— Забыто?

— Забыто. — Меган отвернулась к окну.

Машина въезжала в туннель, и его тьма накрывала их. Порыв ветра пронес мимо сорвавшийся с дерева лист, который опустился на землю прежде, чем Меган потеряла его из вида.

Она откинулась назад и закрыла глаза. Она знала дорогу так хорошо, что могла не смотреть по сторонам. Справа возвышались гранитные уступы, прозванные Столбами Сатаны. Слева уже должно было показаться озеро, прозванное Сатанинской Лужей. Но ей не хотелось смотреть и в ту сторону, хотя когда-то она любила карабкаться по гранитным скалам, громоздящимся вокруг озера.

Боль старых воспоминаний пронзила ее.

Повсюду был лишь ветер и голые, клонившиеся под дождем деревья. Миля или две по знакомому ландшафту, и она будет в Карнэби Хаусе.

Она вспомнила клятву, которую дала, когда уезжала. Клятва девушки, обращенной к счастливому будущему. Она сказала тогда, что никогда не вернется. Сейчас, три года спустя, ей приходится возвращаться. Сейчас, после смерти Рори, она знала, что проклятие Карнэби не может быть заперто в Карнэби Хаусе, оно всегда будет следовать за ней.