Эрик Сигал - Аутодафе

Иными словами, ей предстояло на время стать духовным лидером группы евреев, собиравшихся вместе лишь на так называемые Дни трепета — еврейский Новый год и Йом Кипур [68] День искупления. . Помолиться с ними об отпущении их грехов и укрепить в вере.

Прихожане, с которыми ей предстояло работать, были из нескольких населенных пунктов, разбросанных на площади порядка трехсот квадратных миль в районах Нью-Гэмпшира и Вермонта близ канадской границы. Раз в год они собирались в мэрии или унитарианской церкви какого-нибудь из этих поселков, привозили туда единственный свиток Торы (весь год сберегаемый одним хирургом-ортопедом) и получали от своих братьев по вере новый заряд единомыслия, благодаря которому им удавалось еще двенадцать месяцев продержаться в своей немыслимой глуши, где их было, наверное, меньше, чем медведей.

— Господин декан, — почтительно спросила Дебора, узнав о своем распределении, — не подумайте, что я ропщу, но большинство моих однокурсников едут в крупные города, а то и в колледжи. — Она ткнула на карте в свой медвежий угол: — Почему именно я?

— Хотите услышать правду? — спросил декан Ашкенази.

Она кивнула.

— Работать в колледже трудности не составляет. Там тебя всякий поймет. К тому же поскольку студенты охотно соглашаются помолиться, чтобы подсократить себе лекцию, то вот вам и благодарная аудитория. — Он задумался. — Дебора, вам предстоит проповедовать среди людей, оторванных от своей культуры. Весь год, а особенно в Рождество, они спрашивают себя, зачем им все это нужно — прилагать такие усилия к сохранению своей самобытности. Не лучше ли быть как все? Община, конечно, изначально небольшая, но нас тревожит тенденция к сокращению ее численности. Таким образом, — подытожил он, — я вынужден послать туда лучшего, кто у нас есть. — Он посмотрел на Дебору и подвел черту: — А это, равви Луриа, — вы.

Городок Ларош в штате Вермонт лежал так далеко на севере, что уже в конце сентября листья деревьев здесь были окрашены в золото и багрянец.

Дебора вышла из автобуса, и в лицо ей неприветливо дохнул холодный ветер. Ноги у нее затекли от долгой дороги, которая, казалось, пролегала через всю Европу и Ближний Восток: позади остались города с такими названиями, как Бристоль, Кале, Западный Ливан и Иерихон.

Ларош был конечным пунктом маршрута, и к тому моменту в автобусе, кроме Деборы, оставался только один пассажир.

В первую минуту это вызвало некоторое замешательство у двоих закутанных в пуховики и шарфы мужчин средних лет, встречавших на автобусной остановке «раввина Луриа». Под их представление об иудейском служителе Господа не подходил ни восьмидесятилетний фермер, ни молодая женщина с портфелем и в пальто из верблюжьей шерсти.

Старца на квебекском сельском диалекте приветствовала родня. Если пойти методом исключения, то, при всей неловкости, следовало предположить, что Дебора и есть обещанный раввин.

— Вам разве не говорили, что я — женщина? — спросила она, видя смущение на лицах у доктора Харриса и мистера Ньюмена, делегированных на роль встречающих.

— Вообще-то, наверное, говорили, — неуверенно произнес доктор. — Но я так закрутился со всеми оргвопросами — не говоря уже о сломанных костях, — что, должно быть, пропустил это мимо ушей. По правде сказать, раньше Еврейский университет нам только мужчин присылал.

— Намекаете, что от них была польза на лесоповале? Или когда станете строить суку [69] Сука — шалаш, скиния, в котором Тора предписывает иудеям жить на протяжении следующего за Йом Кипуром праздника Сукот (праздник Кущей). после Йом Кипура?

— Нет, что вы. — Мистер Ньюмен смущенно улыбнулся и открыл ей дверцу своего пикапа. — Я только подумал, что скажут наши жены…

— А я-то думала, они обрадуются, увидев на кафедре женщину.

— Конечно, конечно, — пробормотал Ньюмен. — Просто вы такая…

— Молодая? — подсказала Дебора.

— Вот именно, — поддакнул он и машинально добавил: — И к тому же очень красивая.

— А это плюс или минус? — спросила Дебора.

Ньюмен загнал себя в угол. Ему на помощь поспешил врач:

— Пожалуйста, мисс Луриа… то есть равви… Не обижайтесь! Мы тут совсем от жизни оторваны. Эти собрания — единственная ниточка, связывающая нас с событиями в еврейском мире.

— Ну что ж, — весело объявила Дебора, — считайте, что я и есть одно из таких событий.

Унитарианская церковь была до отказа заполнена людьми, в которых Дебора ни за что не признала бы евреев. Такое впечатление, что их внешность претерпела изменения под воздействием непривычного климата и, благодаря ускоренной эволюции, они стали неотличимы от своих соседей-иноверцев.