Джоан Айкен: Джейн и Эмма

В октябре, после ужасных родов, миссис Вудхаус упокоилась с должными церемониями на кладбище на церковном дворе Хайбери вместе с третьим мертворожденным ребенком. Ее муж, потрясенный обрушившимся на него несчастьем, слег в постель и поднялся лишь три недели спустя, постаревшим на десять лет, жалким и несчастным.

В начале траура тринадцатилетнюю Изабеллу увезли сердобольные кузины в свой дом в Кенте, а шестилетняя Эмма наотрез отказалась уезжать из дома, в эту, как она говорила, ссылку. Она дралась, визжала, рыдала, буйствовала и вообще вела себя настолько отвратительно, что кузины передумали ее приглашать, поскольку засомневались, что сумеют справиться с таким ребенком.

— Я никогда не видела, чтобы она так себя вела, — сказала экономка миссис Хилл, заботам которой, ввиду сложившихся обстоятельств, поручили Эмму.

Несколько дней несчастная сирота провела в полном одиночестве, после чего мистер Найтли, сосед и друг семьи, добросердечный молодой человек лет двадцати пяти, вызвался найти гувернантку, которая могла бы сразу приступить к работе. Это ему удалось благодаря семейству Прайор, которые, по счастливому стечению обстоятельств, знали очень подходящую для такого дела особу, молодую леди, их дальнюю родственницу, недавно вынужденную покинуть свой пост в Уэйбридже, но не по своей вине, а потому что семья уехала за границу. Она приступила к исполнению обязанностей в конце недели и быстро стала настолько неотъемлемой частью семьи Вудхаус, что Эмма почти позабыла собственную матушку и обратилась к дорогой мисс Тейлор за добротой, привязанностью, поддержкой и постоянным радостным свободным общением, которого обычно ожидают от родителя. Все это мисс Тейлор могла ей дать без ограничений, и единственным злом в новой жизни Эммы было то, что, как и прежде, ей слишком многое позволялось делать по-своему.

Вскоре она забыла, или по крайней мере выбросила из памяти, ужасные дни до приезда миссис Тейлор.

В первый из них маленькая Джейн Фэрфакс без предварительного сообщения пришла в дом. Новость о смерти миссис Вудхаус, конечно, распространилась по деревне, и о ней говорили с полагающейся случаю торжественностью. Но таков уж природный эгоизм раннего детства, и Джейн не отнесла это событие к своим делам. Ей, к примеру, не приходило в голову, что беда как-то могла повлиять на еженедельные визиты синьора Негретти. Уже целый год она приходила в Хартфилд в любое время и без сопровождения; у Патти, единственной служанки ее бабушки, всегда было очень много дел, а путь по деревне был таким коротким, что никто не чувствовал ни малейшего беспокойства за ребенка. Тетя не догадалась предупредить девочку, что, вероятнее всего, музыкальных уроков какое-то время не будет; поэтому Джейн по привычке побежала по узкой тропинке, петляющей вдоль лавровых кустов Хартфилда, и остановилась, только когда неожиданно и без всякого удовольствия заметила Эмму, одиноко сидевшую на низкой скамье возле кедрового дерева.

И дело даже не в том, что Эмма никогда не была в саду одна в это время дня. Перед ней была Эмма, которую она никогда не видела и никогда не представляла, что она может быть такой: совершенно несчастное создание, с помятым, распухшим от слез лицом. Ее щеки были бледными и измазанными, шнурки на ботиночках развязанными, волосы незавитыми и даже вообще непричесанными, но самое удивительное, что вместо обычно тщательно выбранного наряда на ней было простое черное саржевое платье. (Это было платье Изабеллы, сшитое четыре года назад после смерти их бабушки.)

— Ой, Эмма! — воскликнула Джейн и нерешительно остановилась. — Извини, я не знала… то есть мне сказали, что ты уехала в Кент.

Она уже была готова пуститься наутек, поскольку при их предыдущих встречах Эмма всегда вела себя по отношению к ней грубо. Но может быть, в этот раз будет иначе?

Эмма подняла голову — карие глаза были красными, а веки опухшими — и громко зарыдала.

— Джейн, моя мама умерла! Как же я буду жить без нее?

Джейн была потрясена. Эмма, всегда окруженная подругами, комфортом и всеобщей любовью, — и вдруг такая одинокая! Это было очень странно.

— Но… у тебя же есть папа — мистер Вудхаус.

— Да, но он не встает с постели и все время плачет, а если я подхожу, то велит мне идти к миссис Хилл.

— Ну да, у тебя же еще миссис Хилл! И Сэрла, и Джеймс, и твоя горничная Ребекка…

— Они же слуги!

— А твоя сестра, мисс Изабелла?

— Но она же не мама! И к тому же она в Кенте.