Марджори Иток - Рассвет на закате

Поскольку такое замечание могло адресоваться и ей, Элинор пришла к выводу, что ей следует счесть молчаливое исключение ее персоны из общества старых дам за комплимент. Похоже, они не заметили, как три леди тихонько побросали бутерброды в пластиковые мешочки, которые исчезли в их сумочках.

Она лишь ответила:

— Но они отличные люди, — и взяла свой дождевик. — На улице все еще моросит?

— Нет. По крайней мере, в данный момент. А в прогнозе о погоде сказали по телевизору, что с завтрашнего утра ожидается похолодание, поэтому, наверное, дождя, может, и не будет больше.

— Идите, если хотите. Мы захлопнем дверь.

— Отлично. Счет приготовлен?

— Он на вашем столе.

— Я займусь им завтра.

— Нас вполне устроит, если вы заплатите в начале следующего месяца. А на этой неделе вам и так досталось. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Втиснувшись в свое пальто, она пошла к двери, внезапно и с болью подумав, что не знает, надо ли ей составлять ведомость о заработке. Но Бен, Мэри Энн и Леонард существуют за счет этих тощих доходов магазина, не говоря уже о ней самой.

Луна заливала холодным ясным светом бетонную платформу и пространство вокруг нее. В проулок падала застывшая тень от почтовых ящиков на углу, а траурные флажки, отделанные черной бахромой, на потрескавшемся бетоне выглядели коричневыми. Мусорный бак покрывали капли влаги, а в ночном воздухе уже чувствовался намек на осеннюю стужу.

Элинор сильнее закуталась в свою одежду. Энтони держал дверцу машины открытой, мотор уже урчал. Она скользнула внутрь, с наслаждением чувствуя тепло.

Итак, следующим препятствием в этой скачке будет мужчина в отличном, сшитом на заказ костюме.

Он устроился на своем сиденье, захлопнув дверцу с приятным негромким щелчком, и потянулся к регулятору обогревателя, чтобы включить его на полную мощность.

Тихим и спокойным голосом он сказал:

— Вестей от племянника нет?

— А, да. Он здесь.

— Что? Когда?

Она рассказала Энтони о встрече с ним, не стараясь скрыть гнев.

— Вот дерьмо! — воскликнул Энтони. — Наверное, это и был тот здоровенный деревенский парень, которого я видел. Он спускался по ступенькам, а потом укатил в грязном красном «пикапе». А куда он поехал?

— Не знаю. Я была слишком зла, чтобы интересоваться. Вообразите себе: он кричит, вламывается сюда и говорит такие вещи!

— Ну что же, я вот что вам скажу, дорогая моя: если он расположился в доме Джулии, то вам там места нет.

Ну разве не этого она хотела? Разве не так она хотела распорядиться своей жизнью, плача в жилетку Тони?

«Хорошенькое дельце, — подумала уныло Элинор, — в искусстве дипломатии я могу сравниться только с цыпленком».

Она заставила себя сказать более спокойно:

— Мне ведь все равно когда-нибудь придется иметь с ним дело.

— Правильно. Завтра утром. Когда вы хорошенько выспитесь. Боже мой, детка, да за эти четыре дня у вас не было передышки. Теперь для этого настало время.

Его слова прозвучали довольно убедительно для Элинор. Она пошла на компромисс.

— Сначала давайте посмотрим, там ли он.

Но, вероятно, племянника дома не было. «Пикап» не стоял возле дома, хотя через кружевные занавески гостиной пробивался свет, но он всегда включался автоматически в восемь часов вечера.

Часы Элинор показывали десять тридцать. Испытывая неимоверное облегчение, она сказала:

— Хорошо. Он поехал в мотель.

— Или в бар.

— Все равно. Тони, я слишком устала, чтобы ужинать. Подвезите меня поближе, и я выйду.

— Только при условии, что я тоже останусь. Я не оставлю вас здесь, когда каждый момент может явиться этот нахал.

«О, Господи! Да за кого он меня принимает? За непорочную деву-весталку с макаронами вместо мозгов, что ли?» Стараясь сохранить терпение, которого у нее оставалось все меньше, она сказала:

— Я могу запереться изнутри, Тони. Я обещаю. Я очень устала…

Элинор позволила своим словам прозвучать убедительно, она надеялась, что убедительно. Она была очень хорошо осведомлена о другом, более элегантном «нахале», у которого, может быть, были те же самые намерения, что и у Бентона Бонфорда. Но ее идиотское поведение прошлой ночью, без сомнения, дало Энтони повод, что он может думать иначе.

Он остановил «порше» рядом с ее собственным потрепанным старым «шевроле». Свет, проникавший через кружевные занавески, отбрасывал яркие пятна на его улыбающееся лицо.

— Это не совсем то, чего я ждал.

— События прошедшей ночи вовсе не являлись тем, чего я ждала, — ответила она и, с облегчением подумав, что выиграла битву, потянулась за сумочкой. Но темная рука, чья смуглость еще более подчеркивалась ослепительной белизной манжета и блеском старинной бриллиантовой запонки, обняла ее, привлекая ее застывшее тело к нему.