Алеша угадал ход моих мыслей.
— Не пара он тебе. Ты прямолинейная и вся на виду, а он из темных закоулков состоит. Милицейская душа, вот кто он.
— Останусь, — неожиданно заявила я.
Алеша оживился.
— Я тебе сам постелю постель. В мансарде холодно — дует изо всех щелей. Ложись-ка на диване. Я сплю в той комнате, что окнами в сад. Если хочешь там, могу перебраться куда-нибудь еще. Дом большой.
— Я лягу здесь, — сказала я, не отрывая взгляда от огня в камине.
Он в мгновение ока соорудил мне настоящее королевское ложе — положил на диван два матраца и еще пуховое одеяло.
— Спи спокойно, — сказал он, заглянув в комнату, когда я уже лежала под одеялом. — Со мной можешь ничего не бояться, сестренка.
Напротив моего дивана было занесенное снегом окно. В комнате стояла жара, и я раскрылась до пояса, а потом и совсем. Егор пожаловал ко мне на подушку и теперь тихо посапывал возле моего уха.
Я не взяла с собой снотворного, о чем вспомнила только сейчас. Это означало, что впереди бессонная ночь, полная воспоминаний, сожалений, безрадостных дум. Я слышала осторожные шаги Алеши. Он что-то двигал в своей комнате, чем-то гремел.
В той комнате спала мама в ночь пожара. Это было так давно, словно в иной жизни. В той моей жизни еще были какие-то радости.
Я рассказала Апухтину о том, что узнала от Райки. Он выслушал меня очень внимательно. На мой вопрос, почему маму после смерти не поместили в больничный морг, ответил:
— Мы забрали ее к себе. Так было лучше.
— Вы подозревали, что она умерла не своей смертью?
Апухтин отрицательно покачал головой. Мне показалось, он сделал это не совсем уверенно.
— Ты от меня что-то скрываешь.
Он взглянул на меня и быстро отвел глаза.
— Я ничего от тебя не скрываю, Таня.
— Вы… произвели вскрытие?
— В этом не было необходимости.
— А вдруг она на самом деле умерла не своей смертью?
— Никаких вдруг. — Апухтин резко встал. — Таня, пойми: наступит день, и мы узнаем, как все было на самом деле. Ты это тоже узнаешь.
— Ты хочешь сказать, что моя мама стала жертвой преступления?
— Я ничего не хочу сказать. Танюша, наберись терпения.
Он наклонился и поцеловал меня в лоб.
…Я резко вскочила с кровати. Набраться терпения. Но для чего, спрашивается?
Возможно, со смертью мамы связана какая-то тайна, которую Апухтин пытается раскрыть. Он щадит меня, утаивая какие-то страшные подробности ее последних минут. Это жестоко. Я должна знать правду, какой бы ужасной она ни оказалась.
Я бросилась в коридор и распахнула дверь в Алешину комнату. Он стоял возле раскрытого окна, в которое, как я догадалась, собирался вылезти. На Алеше были полушубок и шапка.
— Куда? — вырвалось у меня.
— Понимаешь, сестренка, я должен проведать одного человека, — сказал он, почти совсем не смутившись.
— Но почему не через дверь?
— Не хотел тревожить тебя — засов сильно гремит. — Он закрыл окно. — Там такой мороз. Что, сестренка, не спится?
— В чем дело? Почему вы все что-то скрываете от меня? — Мой голос звенел на истеричной ноте. — Что происходит? Когда, наконец, закончится эта грязная игра?
— Скоро. Очень скоро. Поверь, сестренка, все будет хорошо. Только наберись терпения.
— Черт бы вас всех побрал с этим терпением! Надоело! Вы все мне надоели! Вы меня за дурочку считаете! Или за сумасшедшую. Вы все в сговоре. В каком-то грязном отвратительном сговоре. Вы хотите моей смерти! Все!..
Мой голос сорвался на хрип.
— Сестренка, успокойся. — Алеша неуклюже обнял меня за плечи. — Все будет хорошо, поверь мне.
— Хорошо уже не будет. Никогда! Мама, мамочка, я так хочу к тебе…
Я видела растерянные глаза Алеши. Мне показалось, он хочет что-то сказать. Его губы шевелились, произнося какие-то слова, но я их не слышала.
— Давай присядем, а? — Он увлек меня к кровати и укутал мои плечи одеялом. — Обсудим все спокойно, на трезвую голову.
— Нечего нам обсуждать. Все кончено. Я больше ничего, ничего не хочу. Оставьте меня в покое.
— Э, так у нас дело не пойдет. У этого твоего дружка самые добрые намерения, да только он не учел, что у тебя не железная душа. Ты, сестренка, столько всего пережила. Но ты у меня умница, правда? Ты не подведешь своего старшего братана.
Я кивнула и крепко прижалась к его плечу. Он осторожно погладил меня по голове.
— Жить надо, сестренка. Что бы с тобой ни случилось, а жить надо. Говорят, Бог дал нам жизнь, только он и может взять ее назад. Еще говорят, Бог за добрые дела человеку прежние грехи прощает. Правильно, сестренка?
Читать дальше