Наталья Калинина - Нечаянные грезы

Муся обмерла, когда увидела резко затормозившую возле их калитки белую «Волгу». Внутри что-то вздрогнуло, оборвалось с приятной волнующей болью, заполнило все тело теплом, а потом и жаром. Муся никого не ждала… Она осторожно отогнула край тюлевой занавески. В этот момент открылась дверца «Волги», и Муся увидела молодого мужчину. Он медленно выпрямился и осмотрелся по сторонам.

Муся глянула в зеркало. Оно отразило бледное лицо с заметно подведенными глазами, длинный каштановый локон, умышленно небрежно выбившийся из высокой — королевской — прически, над созданием которой Муся старалась часа полтора, если не больше, смелое декольте выходного платья старшей сестры.

Незнакомец подошел к калитке и нажал на кнопку звонка.

Мусе показалось, будто прошла целая вечность, прежде чем она услыхала звяканье электрического колокольчика и заливистый лай Кнопки. Она вскочила, бросила растерянный взгляд в большое зеркало слева. Она любила наряжаться и изображать перед зеркалом красивые сцены из вымышленной жизни, когда оставалась дома одна, вернее, с бабушкой, редко покидавшей свою комнату.

Звонок упорствовал. Лай Кнопки сорвался на безудержный визг.

Муся схватила с кресла шелковую шаль, завернулась в нее почти наглухо и, больно ударившись бедром об угол комода, выскочила в темный коридор. Нинкины туфли были похожи на тиски, и Муся, приглушенно чертыхнувшись, скинула их по пути и влезла на ходу в шлепанцы матери. Такой она и предстала перед молодым человеком из белой «Волги».

Он окинул ее с ног до головы ироничным, ласкающим взглядом, широко улыбнулся. Муся смутилась, но слегка, хотя всегда была крайне застенчива. В следующую секунду она уже смело смотрела незнакомцу в глаза.

— Здравствуйте. Это дом Доброхотовых?

Муся отрицательно покачала головой, не отрывая взгляда от лица незнакомца.

Теперь настал его черед смущаться.

— Как странно. Луговая, двадцать восемь, — пробормотал незнакомец.

— Это Степная. Степная, двадцать восемь.

Он глянул на нее растерянно и вдруг безудержно расхохотался. Это был очень заразительный смех. Муся не могла не улыбнуться в ответ.

— Ну конечно же, я видел на угловом доме табличку. Но почему я спутал Степную с Луговой? Или это вы подстроили? Вы колдунья?

И тут Муся вспомнила про свой фантастический наряд. Все бы ничего, если б не эти чертовы шлепанцы. Спрашивается, почему она так панически боится ходить босиком?..

— Я… мне малы Нинкины туфли, — мямлила она, уставившись на большие пальцы, выглядывавшие сквозь редкий плюш старых шлепанцев. — Я сейчас переоденусь и покажу вам дорогу.

— Ни в коем случае. То есть я хотел сказать, переодеваться не нужно. А вот если вы покажете мне дорогу, я буду вам очень благодарен.

Он подал руку. Это был какой-то гипнотический жест. Муся не помнила, как очутилась на переднем сиденье белой «Волги».

— Разве мама никогда не говорила вам, что незнакомые мужчины не всегда бывают такими рыцарственно безобидными, как Вадим Алексеевич Соколов, то есть я? — спросил он, стремительно разворачивая машину.

— Меня зовут Муся, то есть Маруся, Мария Васильевна Берестова. Моя любимая книга «Все люди — враги». Но моя мама учительница и в силу своей профессии обязана утверждать обратное.

Муся была поражена своей болтливостью.

— Мария Васильевна Берестова. Девушка с большим достоинством. И как прикажете вас называть?

— Вообще-то я не люблю своего имени. Бабушка хотела, чтобы меня назвали Еленой в честь ее рано умершей младшей сестры. Но отец настоял на своем. В ту пору он обожал маму и хотел, чтобы меня назвали в ее честь.

«Интересно, кто тебя тянет за язык?» — пронеслось где-то на задворках сознания. Муся задумчиво наморщила лоб. Странно: ни капли смущения. Что это вдруг на нее наехало?

— Я буду звать вас Мария-Елена. Идет?

Она радостно вспыхнула.

— О да. Только это… слишком красиво для нашей жизни.

— Неужели вы верите в то, что она некрасивая? Взгляните, сколько цветов в вашем палисаднике. Мария-Елена, это вы выращиваете такие божественно белые лилии?

— Мама. Я не люблю возиться в земле.

— Зато вы любите наполнять цветами вазы и расставлять их по всему дому.

— Очень люблю.

Она глянула на него почти с испугом. Он притягивал ее все сильней. Он был чем-то вроде… Нет, это невозможно было выразить словами.

Внезапно лицо Вадима приняло серьезное и даже скорбное выражение.