Франсуаза Саган - В ловушке любви

— Мне хотелось бы иметь собаку, — заметила я.

— У меня есть друг, — сказал Луи Дале. — Его собака недавно ощенилась. Три маленьких, прелестных щенка. Я принесу вам одного.

— А что за порода?

Он засмеялся.

— Очень странная, наполовину волкодав, наполовину охотничья. Завтра увидите. Я принесу его вам на работу.

Тут я не на шутку разволновалась.

— Но нужно же делать прививки, нужно…

— Да, да, конечно. Но не забывайте — я как-никак ветеринар.

Тут он в юмористическом тоне изложил мне все те неприятности, которые будут подстерегать меня, как только я стану хозяйкой собаки, а я смеялась от ужаса. Время летело катастрофически быстро. Было уже за семь, а ведь мне еще предстоял ужин у вечной мадам Дебу. Но сейчас эта перспектива показалась мне как никогда смертельно скучной. Я бы с гораздо большим удовольствием провела бы вечер на этом стуле, разговаривая о собаках, кошках и козах. И смотрела бы, как вечер опускается на город. Но мне нужно было идти, торчать в скучном и болтливом обществе. Я представляла себе, как они возбудились, обсуждая мой медовый месяц с Юлиусом в Нассо. Я пожала руку моему ветеринару и с сожалением убежала. На углу улицы я обернулась и снова увидела его. Он сидел неподвижно за тем же столиком и, запрокинув голову, глядел на деревья.

Юлиус ждал меня в моей маленькой гостиной, пока я срочно переодевалась и красилась в ванной. Я тщательно заперла дверь. Будь на его месте кто-нибудь другой, я оставила бы щелку, чтобы можно было разговаривать. Но последнее заявление Юлиуса, его разговор о женитьбе, разбудили во мне рефлексы пугливой девственницы. Полное отсутствие опасности настораживало меня еще больше. Раздражало еще и другое: так как я не старалась понравиться людям, к которым шла в гости, то мне не нравилась и мое отражение в зеркале. Так что мое настроение было далеким от радужного, когда я вошла в салон Ирен Дебу. Она тут же рванулась к нам, восхищаясь моим загаром и высказывая озабоченность бледностью Юлиуса. Похоже, она хотела сказать, что любовные эскапады на заброшенных островах уже не для Юлиуса. Конечно, это было довольно некрасиво с ее стороны, а скорее всего проблема существовала только в моем воображении, но я тотчас вышла из себя. Меня перевели с роли тихой содержанки на роль женщины-вамп. Это было, конечно, интереснее, но все равно этот персонаж был мне не по душе. Я бросила взгляд в салон и с тоской узнала большинство лиц. Мне казалось, что они выражали любопытство и иронию. Решительно, я превращалась в сумасшедшую, страдающую манией преследования. Заметив мой взгляд, мадам Дебу тут же предупредила, что «к сожалению, дорогого Дидье с ними нет: у него семейный ужин». На мгновение я представила себе их обоих, Дидье и Луи. Вот они бродят по Парижу, счастливые от того, что сегодня они свободны от общества. Я дико позавидовала им. А что делаю тут, в компании злобных старикашек, я? Тут я, конечно, слегка переборщила. Средний возраст компании был не так уж велик, а чувства не так низки. Напротив, в тот вечер общество охватило некое чувство всеобщего удовлетворения. Еще бы, ведь принимать у себя мадам Дебу было великой честью, а быть приглашенным к ней — еще большей. Это был очень тонкий нюанс, и все о нем знали. А в некоторых парижских домах в тот вечер царили ярость и мрак — их не пригласили. И все же я восхитилась выбором гостей, который сделала Ирен Дебу. Тут во всей красе проявилось ее самодурство. Кое-кто из завсегдатаев был забыт, зато приглашены некоторые соперницы. Знаменитостями пренебрегли, а по салону ходили провинциалы. Не в силах постичь причину отставки или благосклонности, каждый был поражен вдвойне: несокрушимая Ирен Дебу крепко держала в руках скипетр. Подобно истинной государыне, она поступала так, как ей взбрело в голову. Наверное, она сама это чувствовала, а потому была веселее и говорливее чем когда-либо. Она словно умилялась успеху собственной жестокости, и когда одна неосторожная молодая женщина имела несчастье спросить, будут ли сегодня господа X, Ирен Дебу ответила: «Ну уж нет». Ответ прозвучал, как удар гильотиной. И хотя это «ну уж нет» было лишь обычной демонстрацией силы, имена четы X были на целый сезон вычеркнуты из многочисленных светских списков. Все это по привычке промелькнуло у меня в голове, но без обычного воодушевления. Мне делали комплименты по поводу загара, я с улыбкой их выслушивала и чувствовала себя старой. Я вспоминала свои возвращения с каникул, когда была моложе. С каким вызовом и смехом я сравнивала свой загар на руках и лице с загаром моих сверстников, парней и подруг. В те годы я часто выходила победительницей из этих соревнований. Я была помешана на солнце. Но в этот вечер, несмотря на то, что я была бесспорной победительницей, я не испытывала никакой радости. Просто я вернулась не с теннисных кортов и волейбольных площадок Аркашона или Хендея, а из гамака в Нассо, который любезно предоставил в мое распоряжение пожилой богатый поклонник. Я загорела, но не прыгая с мячом, не ныряя, не напрягая мышцы, солнце было спутником усталости и лени. Лишь однажды мое тело напряглось, выплескивая энергию, но и это произошло во тьме, когда я прижималась к красавцу-пианисту. Я чувствовала, что старею. Если все будет хорошо, то через несколько лет я куплю себе тренажер-велосипед, поставлю его в ванную комнату и стану каждый день по полчаса, по часу крутить педали, преодолевая в воображении холмы и равнины. А вдогонку за мной, не отставая ни на секунду, в безнадежности своей будут гнаться воспоминания о моей безрассудной молодости. Я вдруг увидела себя, склоненной над рулем и с усилием нажимающую на педали, и это видение было настолько смешным, что я расхохоталась. Почему все эти люди, солидно устроившиеся на диванах, не в силах посмеяться над самими собой, над этими диванами, над тем, как они сидят на них, над хозяйкой дома и надо мной? Мой собеседник, который в это время расписывал прелести Карибских островов, замолчал и с упреком посмотрел на меня.