Тереза Крейн - Райский уголок

Рейчел быстро двинулась по тропинке по направлению к вырубке. По поляне были рассыпаны небольшие деревянные загончики для цыплят, окруженные изгородью постриженного кустарника и подлеска. Высокий загорелый мужчина ходил от клетки к клетке, одежда его по цвету почти сливалась с окружающей зеленью, так что в движении светящихся пятен света и тени его трудно было различить. В руках его были какие-то мешки. Она увидела, как он вынул из одного мешка корм и стал давать пронзительно кричащим цыплятам. Когда он выпрямился, в руках у него была пойманная птичка. Ом ловко засунул ее в мешок и завязал его.

— Сколько ты собираешься взять? — Филиппа сидела неподалеку от него на траве скрестив нош и лениво срывала одну за одной травинки вокруг себя, пуская обрывки по ветру.

— Каждую вторую.

— А почему не всех сразу?

— Остальные нужны, чтобы собирать цыплят. Молодым нужна защита, пока не начнут жить самостоятельно.

— И когда это будет?

— Скоро.

— А потом что?

Мужчина выпрямился, его мрачноватое лицо озарилось улыбкой, и с беззлобным раздражением, словно говоря с надоедливым ребенком, он спросил:

— Моя ракли, ты родилась, чтобы ко всем приставать со своими вопросами?

Филиппа рассмеялась, затем с легким оттенком уныния в голосе ответила:

— Моя мама говорит в точности то же самое. Разве я кому-то делаю плохо? Так надоели эти придирки!

Высоченная фигура Гидеона некоторое время оставалась неподвижной, словно он о чем-то задумался; мешки покачивались в его руках. Затем осторожно, чтобы не потревожить их живое содержимое, он положил мешки на землю, подошел к своей подружке и ласково потрепал ее по голове; Рейчел, затаив дыхание, с изумлением наблюдала за этой сценой, испытывая какое-то странное ощущение, очень похожее на зависть.

— Глупенькая шави, конечно же, в твоих расспросах нет ничего плохого. Когда фазанята начнут жить самостоятельно, их все равно нужно подкармливать — подсыпать зерно на охотничьих тропах. Кроме того, необходимо бороться с этими мерзкими лисами. И с браконьерами тоже…

— Для этого ты ставишь сигнальные огоньки на охотничьих тропах? Тетя Фи рассказывала мне, что по вечерам они так красиво сверкают между деревьями…

Рейчел наблюдала за этой идиллической сценой все еще оставаясь незамеченной. Вдруг краем глаза она заметила поодаль какое-то быстрое движение. Раздался собачий лай, и она вздрогнула от неожиданности. Лай перешел в предупреждающее рычание — незваный гость, чужак!

— Эй, Кили!

Двое одновременно повернулись к ней: одно из лиц сияло открытой улыбкой и радостным ожиданием, на другом читалась настороженность и подозрение.

— Рейчел! О Господи, сколько же времени? — Филиппа поспешно вскочила на ноги. — Извини, пожалуйста! Я совсем забыла. Ты ищешь меня? — Она беспомощно всплеснула руками. — Вот черт, я всегда забываю про время! Рейчел, честное слово, я прошу прощения. Ох, как это ужасно! Гидеон, а ты помнишь Рейчел? — Она обернулась и замерла. — Гидеон?! Куда ты пропал?

Поляна опустела. Мужчина исчез вместе с собакой. Филиппа передернула плечами.

— Вот смешной. Исчез как горошина в фокусе с наперстком. Ну, ты знаешь, — добавила она в ответ на вопросительно поднятую бровь Рейчел, — вот она есть, а вот ее нет.

— Ты три дня приставала ко мне со своей стрижкой… — интонации Рейчел были куда мягче, чем произнесенные ею слова.

— Я очень извиняюсь… А ты подстрижешь меня? Только покороче, ладно?

— Можно и покороче.

Рейчел, положив руку на крепенькое молодое плечо Флип, улыбнулась, глядя в открытое, усыпанное веснушками лицо. И тут она испытала похожее на шок ощущение, осознав, что плавное течение детства Филиппы подошло к концу. В ярком свете летнего солнца перед ней стояла девочка — нет, уже не девочка, хотя пока еще и не женщина, в которой явственно проступала вполне сформировавшаяся личность. Темные глаза, невозмутимо спокойные, смотрели прямо и доверчиво, излучая уверенность, что весь мир должен принадлежать их обладательнице без каких-либо усилий с ее стороны. Преодолев завесу времени, отделяющую ее от детства, Рейчел вспомнила отца Флип, Филиппа Ван Дамма. Именно от него она унаследовала это обаяние, перед которым невозможно было устоять, а от своей матери — силу, о которой пока не догадывалась, поскольку еще не представился случай ее испытать.

— Но что скажет Салли?.. — спросила Рейчел.

— О моей короткой стрижке? Ох, не задавай глупых вопросов. Ей это не понравится. Родители всегда возмущаются, когда дети сами что-то меняют, разве не так? Ладно, Рейчел, пойдем — я просто умираю от нетерпения, чтобы это наконец произошло.