Бетти Бити: Кентская красавица

— Не говорите со мной так, мой мальчик! — Вот сейчас Элоиза действительно топнула своей обтянутой сапогом ножкой.

— Я с вами буду говорить именно так, моя девочка. И вы будете слушать! Если бы вы имели со мной родственные связи и ездили бы таким образом, как сейчас, я снял бы вас с лошади и перебросил через колено, прежде чем вы успели бы попросить прощения.

Я видела, как краска разгоралась уже на подбородке Элоизы.

— Проклинаю вас, проклинаю вас, проклинаю вас! Как вы смеете? Неужели вы не знаете, кто я?

— Да, действительно. Испорченное и избалованное дитя. Кроме того, если я еще раз увижу, что вы катаетесь верхом так же, как сейчас, я лично сделаю то, что давно должен бы сделать ваш отец.

— А если вы еще раз притащите эту глупую машину сюда опять во время охоты и испортите превосходное классическое убийство, тогда я прикажу, чтобы вас арестовали!

Билл Напьер вдруг улыбнулся:

— Бедняжка! А лиса убежала? Не так ли?

— Да. И вы в этом виноваты.

— Рад слышать это.

— Вы испортили гон. А это вовсе не смешно.

— Я уверен, лиса думает так же. Сейчас бежит где-нибудь впереди. А в это время и в любое другое время на этом животном надо ездить должным образом, — сказал он довольно дружелюбно и с юмором, как бы ставя точку в разговоре. И добавил, держа Неро под уздцы: — Помните, я всегда держу свое слово.

Элоиза поджала свои полные губки, но ничего не ответила. Я подумала, что Билл Напьер собирается войти в историю Пенфорда как единственный, кто смог поставить Элоизу на место. Но я должна была лучше знать ее.

Она протянула руки, чтобы взяться за луку седла, решила я. Но вместо этого она занесла свой хлыст и со всего размаху опустила его на лицо Билла, все еще державшего поводья.

Дальше все происходило стремительно. Резкий с треском удар кнута заставил Неро встать на дыбы. Я увидела, как Билл крепкой рукой удерживает поводья. Он резко вскинул вторую руку и схватил Элоизу за талию.

— Подержи его секунду. — Билл протянул мне поводья и ловким движением поставил ногу на край корыта и резко перебросил Элоизу через колено. Я услышала свист кнута — два, три, четыре, пять, может, больше раз. Я почти ждала, что от этого звука стены Пенфорда содрогнутся подобно стенам иерихонским. Я заткнула уши, надеясь, что смогу так закрыть их, чтобы не слышать криков посрамленной всадницы.

Потом совершенно спокойно Билл поставил ее на ноги.

— Теперь веди лошадь домой! — Он отдал ей проклятый кнут. Я увидела, как ее пальцы сжали кнут и синие глаза сверкнули злобой. Но она не отважилась. Вместо этого она выхватила поводья из моих рук и без единого слова, не оглядываясь назад, поскакала через поле в деревню.

— Ты не должен был делать этого, — сказала я.

Последовало лаконичное:

— Она напросилась.

Его глаза остановились на исчезающей фигуре Элоизы, а потом на уменьшающемся силуэте лошади.

— Ты нажил себе врага.

— Надеюсь, что нет, — ответил он. — Я искренне надеюсь, что нет. — Он улыбался с каким-то внутренним восхищением. — Она спокойна как галл! Расскажи мне больше об Элоизе.

После ужина, во время дружеской беседы, Билл спросил о ней опять.

Я видела озадаченный взгляд Марии и чувствовала, что слегка покраснела от раздражения. Вполне понятен был интерес Билла к Элоизе, но что с этим интересом делать? В итоге маленькая дружеская вечеринка была окончательно испорчена.

Когда Мария предложила приготовить скромный обед в честь приезда Билла, я надеялась, что вечер будет только для нас троих и пройдет неофициально ввиду моих давних отношений с ним. Вместо этого Мария убедила меня сделать исключение и пригласила Джейсона Стофарда, возможно потому, что именно в связи с его присутствием можно было приготовить «Гордон Блю». Джейсон был странноватым человеком, его высокомерие чередовалось с дружелюбием, а грубость с неожиданной добротой. И он, кажется, чувствовал, что удостоивает служащих поместья своим присутствием за их столом.

Конечно, Мария была только три недели назад назначена наблюдателем за поставками, и я сочла вполне понятным, что она хочет произвести впечатление на племянника своего работодателя. Мы делили наши апартаменты, и обе одинаково были заняты в наших разных работах, так что я знала о ней практически все.

Она очень привлекательна своей классической внешностью, ей около двадцати семи лет, у нее блестящие черные волосы, с пробором посередине, заплетенные во французскую косичку, очень темные глаза и смуглая оливкового оттенка кожа. Ее необыкновенная, будто ускользающая и немного печальная улыбка удивительно хороша. Она приехала в Пенфорд с маленьким, аккуратным чемоданчиком в руках, со всех сторон оклеенным этикетками, и корзиной, в которой лежал хорошо упакованный изумительный фарфор и стекло, будто она спасала свое имущество во время кораблекрушения.