Бетти Бити - Кентская красавица

— Был?

— Да, прошлым летом ушел на пенсию. Стряхнул мел с пальцев и подвесил указку. Нет, я к нему несправедлив. Он чудесно обращался с ребятами. Никогда даже не повышал голоса с ними.

— Не то что некоторые, — прошептала я.

Я очень внимательно слушала Робина. Наконец он закурил трубку и стал вспоминать. Его мать сильно страдала от артрита и не могла дать ему многого. Но она писала статьи для «Вейкфилдской газеты», в основном о кулинарии и птицах на садовом столике.

— С тех пор пшеничные лепешки. — Я улыбалась.

— И жирные блины.

— А вы начинали в «Вейкфилдской газете»?

— Нет, сэр! Или, скорее, нет, Дева. Никаких спасательных веревочек, за которые вас тянут, никакого кумовства для таких вот Гиллеспи. Я начал с «Бюллетеня Батлея».

— Очень обнадеживает, — улыбнулась я снова. — А как насчет остальных членов семьи? Есть братья или сестры?

— Одна сестра. На семь лет старше меня и уже замужем. Так что я не могу руководить ею, как Билл Напьер вами.

— Опять это имя! — Я начала собирать тарелки на подносе. Я надеялась, что смогу легко отделаться от этого Билла Напьера. — Я лучше помою посуду до того, как вернется Мария.

— Я помогу. Я эксперт-посудомойка. Кроме того, полагаю, мне пора. Мы просто не хотели, чтобы кто-нибудь слышал наш разговор.

Мы договорились, что пока Робин моет посуду, я ее вытираю. Я показала Робину, куда ставит Мария прекрасный китайский фарфор и где можно найти чистое полотенце. Все было очень просто и все же романтично и как-то по-семейному, но в это время, как бы делая выговор, церковные часы пробили одиннадцать.

— Вы что-нибудь понимаете, Кентская Дева? Я чувствую себя так, будто мы давным-давно знакомы. В два раза дольше чем… вы сами знаете с кем.

Я была рада тому, что никто в этот час не прогуливается на задворках и не может увидеть наши тени на шторах.

Статья Робина Гиллеспи была напечатана на первой полосе «Кентского вестника» — как гвоздь номера. Заголовок объявлял: «Похищение Кентской Девы».

Я могу точно описать, как я себя чувствовала, когда впервые увидела это, могу вспомнить все до мельчайших подробностей, всю череду самых противоречивых эмоций. Страховая компания запросила точный размер миниатюры Гольбейна, и я была в библиотеке, проверяла, в то время когда зашел сэр Беркли.

— Выбросьте из головы эту миниатюру, — сказал он мне с раздражением, готовый вспылить. — Посмотрите на это! — Он развернул вызвавший его раздражение «Кентский вестник» прямо на стеклянной крышке витрины, в которой находилась миниатюра. — Начнем с тона — это совсем не то, на что мы рассчитывали. И во-вторых, сама статья! Читайте это! — В раздражении сэр Беркли снял свое пенсне и передал его мне, хотя прекрасно знал, что у меня нормальное зрение и в этом нет необходимости. — Я полагаю, что вы неправильно настроили этого молодого наглеца.

Никогда до этого момента сэр Беркли не делал мне подобных намеков и не подвергал критике. Я почувствовала, как к моим щекам приливает кровь. Я не могла даже себе представить, что новой парией стал молодой, знакомый и обязанный мне кое-чем журналист, наряду с таким чужаком, как Билл Напьер.

— Вы этого всего не говорили, не правда ли, Шарлотта? — Сэр Беркли произнес это быстро, постукивая по второй колонке длинной статьи.

— Я не была там еще, сэр. Я не имею понятия, что сказал ректор и леди из коттеджа «Фэтч».

— Они были весьма осторожны и сказали немногое, — резко ответил сэр Беркли.

— Я сейчас взгляну, — сказала я и замолчала. — Действительно, я абсолютно уверена, что ничего не говорила о Черчилле, несмотря на то что он останавливался здесь несколько раз. Я положительно никогда не упоминала его речи военного времени. И конечно, ничего не говорила об уличной стачке с использованием, если понадобится, в качестве оружия кастрюль, крышек мусорных баков и вил!

— Тогда откуда он все это взял?

— Все это написано в нашем путеводителе. И вы дали ему копию этой книжки, сэр.

— Правда…

— Так что Нельсон и Кромвель оживают и нельсоновские ружья начинают стрелять, история повторяется снова. Мы показали им место, где скрывался Уот Тайлер. Так что это крестьянская революция.

— Да, да. Начнем с малого. Дорогая, дорогая моя! Хорошо, мы так надеялись, что жители деревни не считают, что мы бросили их на произвол судьбы.

— Я уверена, они все помнят.

— Я надеюсь, вы правы, Шарлотта. — Он смотрел, слегка успокоившись и смягчившись. Розовые пятна с его высоких скул исчезли.