Деннис Робинс - Невеста рока. Книга вторая

— Что, тоже ждете известий? А? Но пока ничего не происходит, так что можете сесть и выпить, а я поучу вас играть в карты. По словам Босса, может пройти много часов, прежде чем ребенок родится.

— Мне очень жаль, что ожидание столь затянулось, — тихо произнес Певерил срывающимся голосом. Сколько же еще придется страдать Флер, подумал он при этом.

— Сядьте лучше и не раздражайте меня, — прогремел Дензил и швырнул на стол, рядом с которым они стояли, колоду карт. — Давайте, тасуйте… посмотрим, повезет или не повезет?

Певерил покрылся потом. Ему ужасно хотелось избежать общения с бароном один на один.

Сен-Шевиот потребовал от юноши, чтобы тот вытянул карту. Он не успокоится, сказал он, пока Марш не выпьет с ним вина. Художник вытянул карту. Потом еще. Поначалу юноша выигрывал у Сен-Шевиота. Наконец, когда у него оказался червовый туз против короля барона, тот швырнул колоду на пол и презрительно рассмеялся.

— Вот это да! Значит, счастье новичка? А вы должны начать играть, мой юный друг! Похоже, вам везет.

— Я не вижу счастья в добывании денег таким образом, — спокойно ответил Певерил.

— Вот еще! Эх вы, художники, с вашими слюнявыми представлениями о жизни! Что тогда для вас считается удачей и счастьем?

— Написать шедевр.

— Это я уже слышал. Но вы ведь уже написали немало шедевров, не так ли, мой юный гений?

— В жизни художника может быть только один шедевр.

— Значит, им будет портрет моего сына. Да, я решил, как только он сделает свой первый вдох, вы напишете портрет нового Сен-Шевиота, — объявил лорд. Он был без камзола, и почти вся его дорогая батистовая рубашка с отложным гофрированным воротником была залита вином.

Певерил молчал. Он чувствовал себя больным и растерянным. Он поймал себя на мысли, что меньше всего ему хотелось бы увидеть новорожденного, несмотря даже на то, что он был частично ее. И ему вовсе не хотелось прибавлять еще один портрет к галерее лорда. Он знал теперь, что это скверный род, а сидящий перед ним, человек — самый худший его представитель.

Похоже, с наступлением рассвета жара не спадала. Сен-Шевиот нетвердой походкой подошел к окну и небрежно раздвинул занавеси.

— Ага! — пробормотал он. — Я так и думал… эта жуткая духота предвещает бурю. Взгляните-ка вон туда!

Певерил подошел к нему. И оба они, являющие собой весьма неподходящую пару — гигантского роста широкоплечий барон и изящный юноша, увидели зрелище, внушающее невольный трепет. Было пять часов. Звезды уже почти погасли на небе. Бледную луну затянуло тучами. Темные, причудливые, они проплывали над долиной. Сильная буря приближалась к Уайтлифу. Раздался глухой гром, и первая молния в виде ослепительной вилки прорезала серое небо.

Певерил молча наблюдал за этим великолепным неистовством природы. Первые капли дождя упали на землю, и тогда Сен-Шевиот пьяно рассмеялся и развернулся кругом.

— Вот, мой сын и наследник появляется на свет на боевой ноте… он рождается в бурю, как и его отец! Да, старуха Динглефут, как никто другой, помнит, что я явился на белый свет, когда над Кадлингтоном разразилась буря. Она рассказывала, что моя мать испугалась молнии и вопила во всю силу своих легких… а я, ее сын, своим первым криком присоединился к ней.

Певерил вздрогнул. Он почувствовал тошноту и головокружение. Возможно, от выпитого вина, а возможно, от неприятной мысли о рождении Сен-Шевиота. И снова юношу охватили тревога и страшное беспокойство о том, что сейчас происходит наверху. Но ни звука не услышат от нее… он знал это… даже если бы она умирала.

— Да будет Господь милосерден к ее светлости, — сорвалось с его губ.

Барон расхохотался, пошатываясь, подошел к подножию лестницы и крикнул:

— Вы там, Босс, мой старый приятель? Есть ли у вас какие-нибудь новости?

Страшный удар грома потряс замок. Вестибюль озарился ослепительным светом молнии. Дождь превратился в яростный ливень. «По крайней мере станет прохладнее», — подумал Певерил. И действительно, жара заметно ослабела. Певерил вытер ладонью вспотевший лоб и вздохнул.

Внезапно на лестнице появился доктор, одетый в белое. Его лицо было таким же белым, как и его одежда. Сен-Шевиот, перескакивая сразу через две ступеньки, стремительно поднялся наверх и схватил Босса за плечи.

— Она родила? Все кончено? У меня сын?

Доктор Босс дрожал. Старик не был трусом, за время его продолжительной врачебной практики ему пришлось повидать многое, в том числе и немало трагического. Он видел и рождение, и смерть в самых страшных их проявлениях, но эта ночь запомнится ему навсегда.