Юлия Снегова: Научи меня любить

Лиза все пыталась понять, что же люди называют любовью? Из книг она знала, что любовь — это прекрасное, всепоглощающее чувство, которое увлекает за собой человека, как мощная волна океана, с которой бесполезно бороться. А бывает еще страсть, прожигающая душу и тело, подобно огню.

Когда Лиза читала о любовных приключениях прекрасных женщин с роковыми черными глазами и яркими губами и их любовниках, статных блондинах с сильными руками и чуткими пальцами, она забывала обо всем на свете. Ей начинало казаться, что это она мчится по горной дороге в открытом автомобиле, утопая в мягкой коже сиденья. А рядом с ней, источая тонкий запах дорогой косметики, сидит красавец в белой рубашке, расстегнутой на груди. Это его рука скользит по ее голому колену, забирается под шелк юбки…

Странное чувство охватывало тогда Лизу. Сначала у нее сладко сжималось где-то в груди, потом словно что-то теплое, мягкое и пушистое шевелилось у нее внутри, опускалось все ниже, ниже и сладко ныло где-то внизу живота.

Лизе так хотелось, чтобы и с ней произошло что-то подобное. Ей казалось, что стоит ей полюбить кого-нибудь, как весь мир изменится, расцветет, заиграет яркими красками.

«Но кого любить здесь, в сером, насквозь промокшем Данилове? — грустно размышляла она. — Разве что Мишку?»

Ее усатый одноклассник явно проявлял к Лизе интерес. И хотя она шарахалась от их шумной компании и избегала оставаться с Мишкой наедине, Лиза постоянно чувствовала на себе пристальный взгляд его темных глаз. А когда на тебя так смотрят, а тебе всего шестнадцать, и ты зачитываешься книжками про любовь, и у каждой девчонки уже есть друг, очень трудно оставаться невозмутимой.

Однажды в ноябре Ирка, первая модница в их классе, пригласила ее на день рождения. Лиза очень удивилась. Обычно девочки не допускали ее в свой, пахнущий косметикой и живущий сплетнями кружок. Лиза догадывалась, что это Мишка настоял на том, чтобы ее позвали.

Как всегда, Лиза чувствовала себя чужой среди своих шумных и раскованных одноклассников. Поэтому, после того как свечи на именинном пироге с яблоками были погашены, а сам пирог съеден, она поспешила незаметно выскользнуть из Иркиной квартиры. Тем более что от резкой музыки у нее разболелась голова. Похоже, ее ранний уход никого особенно не огорчил.

Было уже темно. Лиза старалась как можно быстрее проскочить сквозь тревожную темноту парка. И вдруг она почувствовала за собой чьи-то быстрые шаги. Она не успела испугаться, как знакомый голос окликнул ее.

— Лиза, что же ты ушла так быстро? Даже на танцы не осталась, — это был Мишка. — И мне ничего не сказала, — он говорил почти басом, но по-детски обиженно.

— Прости, — виновато посмотрела на него Лиза, — но мне, правда, надо домой. Ты же знаешь, что тетка кричит на меня, когда я поздно возвращаюсь.

— Да я вообще не понимаю, почему ты еще не ушла от них!

— А куда я пойду? — грустно спросила Лиза.

— Да мало ли куда? Поступай в училище, место в общежитии получишь, — начал бодро советовать ей Мишка, но Лиза стояла с таким потерянным видом, что он вздохнул: — Ладно, чего об этом сейчас говорить, пойдем, я тебя лучше провожу. Нехорошо девушке разгуливать одной в такой темноте.

Некоторое время они молча шли рядом, а когда показалась река, влажно блестевшая в темноте, Миша предложил:

— Давай посидим немного, пока я покурю. — И он подвел Лизу к старой, покосившейся скамейке.

Дул пронизывающий ноябрьский ветер. Он отчаянно шелестел верхушками уже голых деревьев, но здесь, внизу, было почему-то тихо.

Как-то само собой получилось, что Мишкина рука легла Лизе на плечо. Лиза чувствовала себя такой несчастной, такой потерянной в этом мрачном, холодном мире, что невольно прижалась к Мише. Ей просто хотелось, чтобы ее пожалели и утешили, как успокаивают заблудившегося ребенка. Но Мишка все понял иначе. Он отбросил сигарету, и его еще пахнущие дешевым табаком губы вдруг прижались к испуганному Лизиному рту. Она попыталась отпрянуть, но его руки крепко держали ее. Более того, Мишка был настроен настолько решительно, что, не дав Лизе прийти в себя, полез ей под платье.

Пока его рука шарила по ее колготкам, а настойчивый язык пытался разжать губы, Лиза, сама не помня как, лягнула его и вырвалась. Не разбирая дороги, она неслась сквозь темноту парка, а ей вслед, словно комья грязи, летели слова:

— Дура, тоже мне принцесса нашлась! Да кому ты нужна? Слишком много о себе думаешь! Все равно скоро подстилкой чьей-нибудь станешь! Не сама ляжешь, так тетка тебя продаст!