Филип Рот - Снег на вершинах любви

Он опять влез в «гудзон». Погладил ее по голове.

— И что плохого в том, если на тебя вдруг накатит!

— А если откатит, тогда что? — спросила она. Ей вдруг показалось, что все это уже с ней было. — Что будет завтра?

— Ну, Люси! — произнес он и вновь принялся целовать ее. — Ну, ангел.

— А как же Обезьянка Литтлфилд?

— Я же тебе сказал, я даже толком не знаком с ней… Ну ангел, ну, пожалуйста, — бормотал он, укладывая ее на новые чехлы, которые приобрел после покупки машины. — Ты, ты одна, только ты…

— А завтра…

— Завтра будет то же самое. И послезавтра, и потом…

— Рой, перестань, не надо.

— Ангел, — стонал он в самое ухо.

— Рой, нет, пожалуйста…

— Все будет в порядке, клянусь, — сказал он, а потом стал уверять, что ничего не случится — ему рассказывали на Алеутах, как избежать риска.

— Только поверь мне, — молил он, — поверь мне…

И Люси так хотелось верить, что она поверила.

Когда Люси оставалась всего неделя до окончания школы, Рой получил письмо из Училища фотографии и художественного оформления под названием «Британия», основанного в 1910 году. Письмо извещало, что училище имеет удовольствие занести Роя в списки первокурсников, начинающих занятия в сентябре, и возвращает фотографии, которые он вложил в свое заявление, — дюжину портретов Люси.

На маленьком импровизированном празднике (Элли Джой, Рой и Люси, мистер и миссис Бассарт), который он устроил в честь Роя, дядя Джулиан заявил — все они в долгу перед Люси Нельсон за то, что она так здорово выходит на снимках. Она тоже заслужила награду, и, раз так, он дарит ей поцелуй.

Мистер Сауэрби чмокнул ее в щеку, да так громко, что все рассмеялись, а миссис Сауэрби глядела на них и делала вид, что ей тоже смешно. И тут Люси сделала нечто неожиданное — во всяком случае, она совершила один из самых необъяснимых поступков в своей жизни: смущенная тем, что вот так, при всех говорят, какая она привлекательная, и взволнованная тем, что она словно член семьи на этом празднике и в этом доме, Люси неловко передернула плечами, густо покраснела и, в свою очередь, поцеловала дядю Джулиана. «Браво!» — выкрикнул Рой и зааплодировал, а миссис Сауэрби перестала делать вид, что ей весело.

После окончания школы она начала работать в Молочном Баре по летнему расписанию: ежедневно с десяти до шести, кроме среды и воскресенья. Как-то в среду в середине июля они с Роем поехали в Форт Кин приглядеть ему комнату — он должен был переехать в сентябре. В одном месте, где ему все пришлось по вкусу: огромная комната, кровать, на которой до этого спал муж хозяйки (а росту в нем было шесть футов пять дюймов!), чистенькая уборная, и еще дают полку в холодильнике, — не было отдельного входа…

Ну, сказала Люси, давай-ка все-таки туда, где он есть.

К четырем часам у них разгорелась такая ссора, какой никогда еще не было, и больше того — Рой ни с кем так никогда не скандалил, даже со своим папашей. Он выбрал самый лучший вариант, во всех отношениях лучший, доказывал Рой, но она ничего не слушала, а только яростно мотала головой и твердила: нет, если он хочет ее видеть, в комнате должен быть отдельный вход. Вдруг он закричал: «Плевать мне на это — мне ведь там жить, а не тебе!» — развернул «гудзон» и погнал назад в дом с заветной кроватью.

Договорившись с хозяйкой, он вернулся в машину, достал из ящичка для перчаток дорожную карту и на ее обложке старательно нарисовал прямоугольник. «Моя комната», — пояснил он, стараясь не глядеть на Люси. Комната была угловая, на первом этаже и с четырьмя окнами — по два на каждой стене. Все они выходили на широкую веранду, окруженную кустами, и были совсем как четыре отдельных входа: когда стемнеет, можно спокойно входить и выходить, словно в двери…

Прежде чем отправиться в Либерти-Сентр, Рой повез Люси к Женскому колледжу. Он подкатил к самому тротуару, чтобы Люси могла еще раз взглянуть на свое будущее обиталище. Между городским центром и колледжем простирался Пендлтон-парк. Здание колледжа было построено в 1890 году, и вначале в нем помещалась подготовительная школа для мальчиков. В тридцатые годы школа прогорела, и здание пустовало вплоть до самой войны — тогда его передали в ведение войск связи. После победы участок, постройки и все остальное приобрели власти штата, в это время расширявшие сеть учебных заведений. Так что, конечно, это был вовсе не обвитый зеленым плющом университетский городок, какие видишь в кино или в книжках. Казармы, наспех построенные военными, — длинные, некогда желтые здания — использовались под классы, а ректорат и общежития располагались в старом, похожем на крепость строении из серого камня, напоминавшем окружной суд в Уиннисоу, которое выходило почти на улицу. И все же, увидев его, Люси подумала: «Осталось всего пятьдесят девять дней».