Мегги Леффлер - Диагноз - Любовь

— Миссис Беллинджер, это правда, что вы советовали Сильвии не носить стетоскоп на шее, чтобы пациенты не могли ее им задушить? — спросила Джекси у Евы, которая внесла в комнату графин с лимонадом. Я быстро сунула свой бокал с вином Вику, который, явно смутившись, поспешил сделать глоток.

— Конечно, советовала, — ответила бабушка, поставив графин на стол и выпрямившись. — Гренада была опасным местом.

— Я бы не сказал, — со смешком ответил Тор. — Разве что в конце, когда на улицах появились танки.

— О Боже. А помните госпиталь? — спросила Джекси, а потом, повернувшись ко мне, объяснила: — В каждой комнате стоял чуть ли не миллион коек. Всюду бродили куры, скребли пол в поисках еды. Насколько я помню, у нас был всего один вентилятор в палате и все просто тонули в поту.

— А вскрытия приходилось делать в сарайчике за кладбищем, — добавил Эрнест. — Сильвия еще спрашивала, не стоит ли нам приносить с собой лопаты.

— Как ее называл Саймон? — спросил Вик.

— Ви. Его «глупенькая Ви», — нежно произнесла Джекси.

Я внезапно села на кровати. Я вспомнила, как Джошуа Питер спрашивал, не звали ли нашу маму Вики или Велма. «Мне было видение, буква “V”, — говорил он. — Она показывает мне пальцами знак “виктория”».

— Как продвигаются дела с багажом? — раздался от дверей голос бабушки Евы, и я вздрогнула от неожиданности.

— Медленно, — сказала я и объяснила, что отвлеклась на старые мамины фотографии.

Несмотря на грудной кифоз и лишний вес, моя бабушка всегда казалась мне настолько сильным человеком, что я не догадалась помочь ей взобраться на довольно высокую для ее роста кровать.

— Где она? Покажи мне свою маму, — попросила Ева, дрожащими руками надевая бифокальные очки.

Я протянула ей фотографию. Если бабушка и знала Саймона Берга, то на ее лице это никак не отразилось: изучая снимок двух молодых людей на пляже, она и бровью не повела. Правда, в окружении всех тех учебников они выглядели как простые друзья-сокурсники. Да они и были сокурсниками.

— Она была настоящей красавицей, — вздохнув, произнесла бабушка.

— Да, — согласилась я. Еще с тех времен, когда мне было девять и бабушка переехала к нам жить, мы запомнили, что говорить «угу» и «ага» — это низкопробный сленг.

Мама была главной причиной того, что я никогда не комплексовала по поводу своей внешности. Все говорили, что она просто красавица, и добавляли, что мы с ней очень похожи. У нее была необычайно нежная кожа. «Белое рыбье брюшко», — шутила мама. У меня кожа более смуглая, к тому же вся в веснушках. «Зато у тебя прекрасный нос», — не раз повторяла мама, говоря, что ее собственный больше похож на луковицу. Насколько я знаю, никто и никогда не обращал внимания на ее большой нос, поскольку замечали только ее приветливую, сердечную улыбку. Однако я все еще слышу мамин голос и, подходя к зеркалу, горжусь, что у меня прекрасный нос.

— Ты забыла, правда? — спросила бабушка, так и не дав мне понять, знает ли она бородатого мужчину с фотографии.

— О чем забыла?

— Ты была в отчаянии, когда Сильвия уехала. Ты так сильно плакала тогда. А когда она приехала домой на лето, ты была просто убита известием, что она скоро снова уедет.

— Ее не было всего несколько месяцев.

— Семь месяцев, и только благодаря вторжению на остров. Если бы мы не ввели войска, ее не было бы целых два года. — Бабушка всегда говорила о введении войск таким тоном, словно войска Соединенных Штатов были направлены исключительно для того, чтобы вернуть маму домой.

— И что ты хочешь этим сказать? — спросила я.

— Я хочу сказать, что ты сегодня за ужином сообщила своему отцу не самое приятное известие.

Я терпеть не могу нравоучения, и еще больше мне не нравится вспоминать о том времени, когда мама уехала от нас. Тогда я страдала от ее отъезда почти так же сильно, как потом на похоронах. Я заметила, каким тихим показался мне дом в тот январский день, как отдавалось эхом тиканье дедушкиных часов в прихожей и как пахло подгоревшим мясом — явный признак того, что готовит бабушка. Когда я зашла в прихожую и сняла свои сапожки, Ева вышла навстречу и приказала не наносить в дом снега. «Это же просто вода», — подумала я и спросила, дома ли мама. Я хотела рассказать ей о том, как патрулировала наш квартал.

— У нее важная миссия, — ответила Ева так, словно мама была агентом ЦРУ. — А вам следует крепиться.

Бен, похоже, уже знал, что это означает.

— Разве ты не помнишь, Холли? Мама сегодня уехала в медицинскую школу.