Дикси Браунинг: Лики любви

Блики солнца отразились от большого легкового автомобиля, пересекающего шоссе по западной трассе. Заставив себя думать о настоящем, Ром попыталась настроиться на встречу с Синклерами.

Она слыла незаурядной художницей. Ее картины приносили доход. А ведь добиться признания портретисту нелегко. И ей действительно пришлось трудно, даже когда ее отец был в зените славы, а если точнее, то особенно тогда, когда ее отец был в зените славы.

Только за последние несколько лет она создала свой неповторимый стиль и набрала себе денежную клиентуру. Сейчас она более-менее свободна в выборе и может сама назначать цену. Ее портреты пользуются спросом; она позволяет себе работать не спеша, это дает ей возможность шлифовать свои так называемые "обстановочные портреты", на которых человек изображается на открытом воздухе. Пейзажные зарисовки - ее конек, благодаря им она и нашла свой стиль.

О, что касается ее карьеры, то здесь все безоблачно. Ей даже казалось, что о такой для себя судьбе она мечтала еще с той поры, как впервые вдохнула острый запах масляных красок и скипидара, когда мать вернулась из акушерской клиники с нею на руках. Она выросла в отцовских студиях. Семья странствовала по свету, точно они были цыгане.

Реджинальд Кэрис сделал, как говорится, хорошую партию. Мастер светского портрета, он женился на юной дочери одного из своих знаменитых клиентов лучше не придумаешь. Но тут же последовал удар для них обоих: невесту лишили наследства за то, что ее избранник был не из того круга.

И все-таки мать ни разу не пожалела о том, что вышла замуж за неугомонного художника. По словам Реджи, они жили душа в душу и безумно любили жизнь, пока Кэролин не заболела. А Реджи - Ром с горечью должна была это признать - так и продолжал наслаждаться жизнью, даже после смерти молодой жены, даже когда его единственная дочь стала взрослым, самостоятельным человеком.

"А, черт побери!" - сердито фыркнула Ром, щурясь от яркого предвечернего солнца. Если ей верно объяснили дорогу, то вот-вот будет поворот. А поскольку дорогу объяснял Джерри, все должно быть верно. Джерри Локнер, несмотря на беспечный вид, никогда не делал ошибок.

Если, конечно, не считать ошибкой то, что он дал тебе влюбиться в себя, насмешливо напомнил ей внутренний голос. Но даже в этом больше виновата она сама. Ей не хватало здравомыслия, чувства не всегда подчинялись рассудку. Но когда он робко сказал ей, что его жена возвращается домой, ее романтические грезы разлетелись в пух и прах. Счастье еще, что он, всегда такой тактичный, черт бы его побрал, хотя бы не унизил ее достоинства - постарался поверить, что она давно уже все о Дорис знает. Ром убедительно разыграла эту сцену. Еще бы - притворялась изо всех сил. Как потом узнала Ром, Дорис Локнер владеет всем: и галереями, и особняком, и двумя автомобилями "линкольн". Но Ром упорно отказывалась верить подлым слухам о том, что якобы и муж - такая же ее собственность.

Наконец она свернула с шоссе на боковую дорогу и вздохнула с облегчением. Но, Господи, от головной боли все плывет перед глазами. Дорога то взмывает вверх с такой стремительностью, что дух захватывает, то ныряет в долину, и так до бесконечности. Ей-Богу, это ее доконает; она приедет на ферму Синклеров и свалится без сил. Хороша же она будет! Ей точно не следовало столько пить. Правда, она так мало себе позволяет - что бы там ни думали.

О, ей ли не знать, что по меньшей мере половина вчерашних гостей считает художников беспутным сбродом (это в лучшем случае). Ром всегда чувствовала, что в определенных кругах - включая и знакомых Дорис - женщину с ее внешностью, экзотической профессией и связанным с ней творчески-переменчивым нравом всерьез не воспринимают. По их мнению, жить кочевой жизнью почти все равно что ходить по рукам. Да к тому же нестандартное чувство юмора заставляет ее порой играть ту роль, которую ей приписывают. Довольно часто так называемая верхушка общества - в основном такова вся ее клиентура - бесила ее до такой степени, что Ром с удовольствием изображала из себя эксцентричную богемную девицу.

Ей это не составляло труда хотя бы потому, что она была неравнодушна к броским нарядам. Ей нравились невероятные сочетания цветов и пестрота стилей; носить такое может только абсолютно уверенный в себе человек. Кашемировый свитерок; скромная ниточка ращенного жемчуга, изящная золотая цепочка - не для нее. Лишь в редкие минуты она признавалась себе, что наверняка не усердствовала бы так, если бы не осуждение со стороны шокированных женщин в аккуратненьких платьицах одного покроя, со скромно подкрашенными волосами, стянутыми назад одинаковыми шарфами.