Кристин Сэлингер - Семейные тайны

— Но ты не хотел его выполнять?

— Нет, не хотел. Для меня это была лишняя обуза. Ты — лишняя обуза. Постепенно мое отношение стало меняться, хотя я по-прежнему заставлял себя, по-прежнему считал тебя неприятной обузой. А потом вдруг понял, что стараюсь не только ради Рея, но и ради тебя самого.

— Ты, наверное, думал, что я его сын, и тебя это злило.

До чего самонадеянны и глупы взрослые, отметил Филипп. Они искренне полагают, что способны скрывать от детей свои грехи и тайны.

— Да. Меня это мучило. До вчерашнего дня. Я не мог смириться с мыслью, что он изменял маме и что ты его сын.

— Но ты все равно указал мое имя на вывеске.

Филипп посмотрел на него и усмехнулся. Иногда, осознал он, поступаешь, как должно, даже не задумываясь о том.

— Там его место, так же как здесь твое место. И Сибилл волнует твоя судьба. Мы теперь знаем почему. Когда кто-то стремится подарить тебе свою заботу и любовь, глупо отталкивать этого человека.

— Думаешь, мне следует встретиться с ней и поговорить. — Он и сам уже думал об этом. — Я не знаю, что ей сказать.

— Ты ведь прежде встречался с ней и разговаривал. Почему бы опять не попробовать?

— Может быть.

— Ты ведь знаешь, что Грейс с Анной готовят пир в честь твоего дня рождения на следующей неделе?

— Да. — Сет чуть опустил голову, чтобы Филипп не видел его расплывшийся в улыбке рот. Он до сих пор не мог поверить, что специально для него устраивается торжество. И он сам купит продукты и на следующий день соберет своих друзей. Чертовски здорово, когда тебе исполняется одиннадцать лет!

— Может, стоит и ее пригласить на день рождения? На семейный ужин?

Улыбка исчезла с лица Сета.

— Не знаю. Может быть. Но она, скорей всего, откажется.

— Хочешь я передам ей твое приглашение? Наверняка выгадаешь еще один подарок.

— Правда? — Мальчик опять просиял. В глазах заискрился лукавый огонек. — Тогда уж пусть дарит что-нибудь хорошее.

— А как же иначе?

После полуторачасового общения с адвокатом в Балтиморе Сибилл не чувствовала в себе ни физических, ни душевных сил. Ее била нервная дрожь, ноги и руки тряслись, в сердце поселилась пустота. Она думала, что подготовилась к встрече, назначенной на вторую половину дня в среду. О ней она договорилась еще в понедельник утром, и потому в запасе у нее было два с половиной дня, чтобы обрести надлежащий настрой. Но на поверку вышло, что она переоценила свои возможности.

Во всяком случае, разговор состоялся. Первый этап ее мучений позади. Она не ожидала, что окажется так трудно открывать чужому человеку, пусть даже профессионалу, секреты и изъяны своей семьи. А также свои собственные.

Теперь еще предстояло совладать с холодом, промозглым дождем, балтиморским дорожным движением и собственным, весьма посредственным, водительским мастерством. Желая отсрочить страдания за рулем, она оставила автомобиль на стоянке и зашагала под дождем.

В городе уже вовсю хозяйничала осень. Листья пожелтели, сырость поглотила летнее тепло, свирепствовал ветер, вырывая из руки зонт. Ежась, она перешла улицу и направилась к гавани.

Конечно, гулять по городу в сухую погоду гораздо приятнее, думала Сибилл. Она с большим интересом взирала бы на вновь отреставрированные старинные здания, аккуратную набережную и стоящие на якоре старинные суда. С другой стороны, проливной холодный дождь придавал гавани своеобразную прелесть.

Серые как гранит воды покрытого рябью залива сливались со свинцовым небом. Людей встречалось мало. И местные жители, и туристы прятались от дождя под крышами домов. Редкие прохожие торопились заскочить в помещения.

Одинокая и потерянная, Сибилл стояла под дождем у воды, раздумывая, как ей быть дальше. Наконец она со вздохом отвернулась от залива и окинула взглядом магазины. В пятницу она идет на день рождения. Пора покупать подарок племяннику.

Более часа она выбирала принадлежности для рисования — сравнивала, клала на место, откладывала в сторону. Увлеченная своим занятием, она не замечала радостного блеска в глазах продавщицы, с восторгом наблюдавшей, как растет гора товара, предназначенного к оплате. Более шести лет прошло с тех пор, как она делала Сету подарок. Надо наверстать упущенное.

Она искала самые качественные карандаши и мелки, придирчиво крутила в руках кисти для акварели, минут двадцать щупала чертежную бумагу, определяя ее толщину и вес, потом мучительно выбирала подходящий футляр для отложенных принадлежностей, хотя понимала, что один неудачный предмет еще не конец света.