Джилл Шелдон - Забвение

— В чем дело? — спросил он, подтаскивая к себе сопротивляющуюся Хоуп. Трент поднял нож, и она застыла на месте. — Тебе не нравится эта комната?

Она не сводила взгляда со стали, сверкавшей перед ее глазами.

— Полагаю, раз ты отдавалась здесь Слейтеру, у тебя слабость к этой спальне.

— Трент, пожалуйста…

— Мне нравятся твои мольбы, — с издевкой проговорил он. Пользуясь своим превосходством в силе, Блокуэлл схватил руки Хоуп и поднял их вверх. — Послушаем, как ты скажешь это еще раз.

Она упрямо сжала разбитые губы и поклялась себе, что не сдастся без борьбы. Где же Клейтон?

Хоуп не заметила занесенной руки и не успела увернуться. Удар пришелся ей в висок. За веками вспыхнула страшная боль.

Трент по — прежнему крепко держал ее. Хоуп видела его шевелящиеся губы, но не могла решить, на какое из четырех его лиц нужно смотреть.

— Черт побери, — донеслось сквозь окутавший ее туман. — Забудь про мольбы. Пора браться за дело.

Прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что падает и что головокружение тут ни при чем. Трент упал вместе с ней и прижал ее к кровати. Одним рывком он разорвал на ней рубашку. На пол посыпались пуговицы.

— Красиво, — пробормотал он, раздув ноздри и глядя на нее сверху вниз. А потом начал задирать юбку.

Гнев и унижение переполняли Хоуп. Но вскрикнуть она не успела: Трент схватил ее за горло и стал душить.

Ее руки сами собой поднялись и вцепились в его волосы. Трент ослабил хватку, посмотрел ей в глаза и медленно поднял нож.

— Я бы не хотел портить твою красоту, Хоуп. В самом деле, ведь это только начало. Я даю тебе последний шанс. Обещай делать все, что я скажу.

Едва Хоуп набрала в грудь побольше воздуха, как Трент окаменел и разжал пальцы. Потом закатил глаза и всем телом рухнул на нее.

Хоуп увидела белое, искаженное лицо Келли. Она держала в руке пустой шприц.

— Почему я считала, что он такой же красивый, как Клейтон? — громко спросила она. Хотя Келли пыталась шутить, голос ее дрожал.

Хоуп тут же закрыла глаза и попыталась восстановить дыхание. Господи, как приятно дышать… Тем временем Келли столкнула с нее размякшее тело Трента и помогла встать. Уфф… Чудесно.

Трент скатился с кровати, как будто у него не было костей, и упал ничком. Он не шевелился. Келли сильным пинком перевернула его на спину.

— По-моему, готов, — негромко сказала она, затем нагнулась и долго смотрела в его побелевшее потное лицо, пытаясь убедиться, что он действительно отключился. После этого Келли занялась Хоуп. — Ты сильно пострадала? — медленно и отчетливо спросила она.

Но Хоуп еще не могла думать о себе. Она осторожно повернула голову и покосилась на неподвижно лежавшего Трента.

— Как ты думаешь, он не съест ковер?

— Нет, не съест, — мягко ответила Келли. — Дай-ка я помогу тебе. — Она достала из кармана платок и приложила его к кровоточащей губе Хоуп. — Где еще больно, милая? Скажи мне.

Тут Хоуп начала колотить дрожь, и Келли что-то участливо пробормотала.

— Нет, — хрипло сказала Хоуп, когда Келли попыталась укрыть ее одеялом. — Я не смогу успокоиться, пока он рядом.

Келли кивнула, быстро вышла и через минуту вернулась с толстой веревкой.

— Я была чертовски хорошим скаутом, — сказала она веселым, но слегка дрожащим голосом. — В тринадцать лет я получила свою первую награду за умение вязать морские узлы.

Хоуп попыталась улыбнуться.

— Значит, недаром я взяла тебя на работу.

— Я позвонила шерифу, но все знают, что он не сдвинется с места, пока не доест свои пончики, — сказала Келли, когда за ноги оттащила Трента, с крепко связанными за спиной руками, в укромное местечко на полу между кроватью и письменным столом. На всякий случай она решила заодно заткнуть ему рот. — Самые симпатичные мужчины — молчаливые.

Хоуп отрешенно смотрела на него сверху вниз. Ее мучили головная боль и озноб.

— Хоуп…

Она вздрогнула, когда Келли бережно прикоснулась к ее руке. Повернувшись к взволнованной медсестре, Хоуп поняла, что та уже давно зовет ее.

— Дай я помогу тебе. Пожалуйста. — Она протянула Хоуп махровый халат. — Надень-ка. Так ты быстрее согреешься.

Хоуп опустила глаза и увидела разорванную и широко распахнутую рубашку. Под ней виднелись белый хлопчатобумажный лифчик и свежие синяки, особенно заметные на чувствительной белой коже. Юбка слегка спустилась, но все еще обнажала изрядную часть бедер. Хоуп торопливо оправила ее, вспыхнув от унижения. Нестерпимо болело горло. Можно было себе представить, какие там будут синяки.