Вчера я была с тетей Зюзей на кладбище.
— Ты знаешь, они иногда ходили сюда вместе со мной, — сказала она, опускаясь на скамеечку перед вашей могилой: ее место рядом. — Приходили, садились, пока не легли… — И расплакалась, а я рассмеялась, и она со следами слез на щеках смеялась вместе со мной. А люди, находившиеся неподалеку, смотрели на нас с удивлением и неприязнью: на кладбище не принято смеяться, на кладбище плачут.
Я еще иногда ощущаю трепет, но это уже не страх, это, может быть, крылья, еще свернутые во мне, еще не расправленные, а может, это крылья Покровителей, я уже не боюсь этого трепета, только вслушиваюсь, чтобы узнать, куда он меня ведет.
Я переезжаю от Иоаси к вам и начинаю все сначала.
Позаботься о моей дочери и своей внучке. Я чувствую, это была девочка.
Скоро я напишу маме. Это будет труднее. Я помню, как она целовала меня ежедневно перед сном в лоб, даже когда я уже была подростком, и как оставляла для меня на тарелочке апельсины, почищенные и разделенные на дольки. И как она сидела ночью за швейной машинкой, чтобы переделать мне юбку, которую купила на стодневку без примерки и которая оказалась слишком широкой [14] Традиционный в Польше бал учащихся выпускного класса, который проводится в январе за сто дней до выпускных экзаменов.
. ( Подумай, прежде чем что-то сделать! Ты такая торопыга, подумай! )
Эти слова приобретают свое подлинное значение. Они направлены не против меня. Это слова любви, как тот апельсин и ежедневный поцелуй.
В понедельник я отправлюсь ко второй тетке, она так обрадовалась, что я приеду! Еще есть она, которая знает все.
Я не виделась с ней с ваших похорон.
— У тебя все в порядке, детка? Твоя мама, — и тут голос у нее срывается, — она всегда так о тебе беспокоилась, так хотела, чтобы ты была счастлива, так хотела уберечь тебя от ошибок.
— Какая она была? Хануся, ты же помнишь, она никого не хотела обременять, все взваливала на себя, только радостью делилась! Я ни разу не видела ее плачущей! Посмотри, мы с ней родились у одних и тех же родителей, а получились такие разные: я всегда жаловалась, а она была такой стойкой!
Ах, значит в нашей семье рецепт любви звучал так: чем я больше о тебе беспокоюсь, тем сильнее тебя люблю.
Я больше на это не обижаюсь.
Спасибо, что ты мой папа. Я рада, что видела твои руки, сжимающиеся в кулак, когда ты сказал:
— Я бы убил сукина сына, если бы знал.
Ты, который никогда при мне не сквернословил.
Но я не знаю, в какую ты ходил школу, и только из свидетельства о смерти узнала, какое у тебя было второе имя [15] У поляков, как правило, два имени, — одно родители выбирают на свой вкус, а второе обычно дается при крещении в честь святого, в день которого проходят крестины.
. Я о стольких вещах не спросила тебя…
Фотографии незнакомых мне людей я порвала, хотя знаю, что для тебя они, вероятно, были важны. Но я не знаю, кто такой Фалез из Мексики: ты с ним дружил?
Много народу звонило вам после вашей смерти, некоторые плакали в трубку, когда я говорила, что они позвонили слишком поздно…
Вот и не осталось у меня неулаженных дел. Никаких. Вот я и управилась с ними со всеми. Я знаю, это тянулось очень долго, приведение в порядок дел после вас, но я делала вид, что ничего не случилось. И больше не хочу притворяться.
Я искала абсолютную истину, но абсолютные истины висят поперек стены и пытаются заманить в свою паутину идеальные решения. Решения ни о чем не подозревают, они не озираются по сторонам, не боятся ловушки, они гуляют как ни в чем не бывало, а иногда подползают и сами забираются в паутину; подергаются немного, но не так, чтобы сильно, скорее, просто, для собственного успокоения, чтобы не показалось, что они слишком легко поддаются абсолютной истине, недолго притворяются, что им это не на руку, а потом успокаиваются. С достоинством висят поперек стены, напоминая капли росы. Иногда какое-нибудь из них вздрогнет — когда абсолютная истина вздохнет полной грудью. А остальное время они неподвижны, и только отраженный свет сверкает в их любопытных глазах.
Я хочу сказать тебе еще, что человек создан, чтобы любить.
Если прислушиваешься, со всех сторон слышишь ответ.
Я прислушиваюсь. Иногда слышу трепет крыльев.
Я уже не боюсь.
2006–2008
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
Читать дальше