Фрэнсис Шервуд - Ночь печали

— С тобой все будет в порядке, Кай. Каждый человек, которого ты когда-либо видела, вышел из тела матери. — Малинцин злобно покосилась на племянницу касика.

— Маакс! — взвизгнула Кай при очередной схватке. — Помоги мне.

— Я здесь, Кай. Ты не одна.

— Я одна.

— Нет, ты не одна. Твой ребенок не один. Здесь много женщин, и все они познали радость материнства.

На самом деле никто из девушек, присутствовавших в комнате, не рожал, но, несмотря на свою молодость, они повидали много родов в своих городах и селениях и ощущали связь с Кай, словно она была их сестрой.

— Все это отличается от любой другой боли. Это намного хуже, Маакс. Они не понимают.

— Нет, понимают.

Малинцин жестом приказала одной из рабынь занять ее место рядом с Кай, а затем, подойдя к кувшину с прохладной водой, намочила в нем ткань и отерла Кай лоб, шею, щеки и подбородок.

— Пусть твой разум откажется от боли. Делай так, как делаю я, — сказала она Кай. — Подумай о том моменте, когда все закончится. Подумай о том, как вы с ребенком будете лежать вместе, — ворковала Малинцин.

— Я хочу лечь, — взмолилась Кай. — Просто дайте мне лечь. — У нее подгибались ноги.

— Не позволяйте ей ложиться, — возразила племянница касика.

— Еще рано ложиться, Кай.

— Заклинаю вас именем моей матери, позвольте мне лечь.

Малинцин не стала напоминать Кай, что у нее нет и не было матери.

— Она зовет свою мать, — передала племяннице касика Малинцин.

— Во время родов вполне естественно звать свою мать или молить о помощи богиню Сиуакоатль.

— Пусть она остановится на мгновение, — попросила Малинцин.

— Нет, — не разрешила племянница касика. — Ребенок должен выйти из своей клетки.

— Пусть остановится на мгновение, чтобы набраться сил.

Они опустили Кай на циновку и осторожно втерли ей в промежность смесь утиного жира с корнем валерианы и алоэ. Затем ей дали семена сальвии и смочили ее пересохшие губы. После этого Кай вновь поставили на ноги.

Кто-то приоткрыл занавеску и просунул в комнату голову.

— Рафаэль Нуньес, супруг мой, спаси меня! — крикнула Кай.

— Мужчинам здесь нельзя находиться. Прочь! Прочь! Уходите в другую комнату, — замахала руками племянница касика, выгоняя Нуньеса.

— С ней все в порядке? — спросил Нуньес. — ¿Está bien?

— С ней все в порядке? — Малинцин перевела вопрос Нуньеса племяннице касика.

— Все хорошо, — ответила племянница касика. — И никогда не было лучше. Она исполняет волю богов, следуя женской судьбе. Давайте не будем считать это болезнью. Роды — это естественный процесс, самый естественный из всех.

— No se preocupe. Не волнуйся, — сказала Нуньесу Малинцин.

Так все и продолжалось. Кай ходила взад-вперед, плакала и кричала, умоляя позволить ей отдохнуть. Схватки сжимали ее тело все чаще и чаще. В перерывах между схватками ей разрешали присесть над родильной циновкой. В какой-то момент, когда Кай собиралась встать, из ее промежности полилась вода. Невольно упав на колени, Кай потужилась, и наружу выскочил ребенок — скользкий и окровавленный. Перерезав и завязав пуповину, племянница касика запела ритуальную песню, которой обычно приветствовали рождение девочки.

— Как сердце остается в теле, так ты должна оставаться в доме своем; да не покинешь ты дом свой… ты, о янтарь домашнего очага.

Купая младенца, племянница касика молилась Чальчиутликуэ, богине воды. Кай еще никогда в жизни не чувствовала себя такой уставшей, но в то же время и счастливой. Малышка лежала рядом с ней, завернутая в чистую ткань.

— Ты молодец, — похвалила ее племянница касика. — Какая прелестная девочка!

— Это было не так уж и трудно, правда? — шепнула на ухо подруге Малинцин, хотя сама так не думала.

Перед самым появлением ребенка на свет Кай часто дышала, словно собака, и умоляла избавить ее от этой беды. Но вот она лежит здесь, по-прежнему Кай, чистая Кай, Кай с тряпками между ног, чтобы остановить кровотечение. А вот дочка Кай.

— Теперь мы в безопасности.

Нуньесу позволили войти, и он упал рядом с Кай на колени и, целуя ее руки, благодарил за ребенка, за это благословение судьбы. Не сумев сдержаться, он расплакался.

— Моя прекрасная жена, моя прекрасная доченька! Теперь у нас настоящая доченька. Теперь у нас настоящая маленькая семья.

— Мне по-прежнему больно, Рафаэль.

— Это пройдет, Кай, дорогая. Скоро все пройдет.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Ей станет лучше через день, — сказала на науатль племянница касика. — Мать новорожденной не должна покидать эту комнату до проведения ритуала именования.