Барбара Бреттон: А может, в этот раз

Впрочем, он всегда был вполне уверен в себе, чувствовал себя вполне уютно в любой обстановке и знал, чего хочет от жизни. В колледже она его то ненавидела, то завидовала черной завистью, втайне мечтая обладать хоть частицей его самоуверенности и таланта. Все, чего она добилась, она добивалась поистине зверским трудом. Чтобы научиться тому, что давалось ему играючи, ей приходилось трудиться вдвое, втрое больше; и так продолжалось и потом, когда оба стали работать. Каждый шаг по служебной лестнице давался ей кровью и потом.

Между тем Слейд наконец высунул голову, глотнул воздуха и снова скрылся в лимузине.

- Я могу привести его в чувство, чтобы он дошел до дома, миссис Кэннон, - любезно предложил шофер, - но хотите ли этого вы?

Кристина улыбнулась как можно лучезарнее:

- Он совершенно безобиден, и как только выпьет кофе, будет совсем молодцом.

- Тогда я помогу ему дойти.

Кристина медленно шла по тропинке к парадному входу. Воздух был напоен запахом влажной земли и диких цветов. Кусты азалии на клумбе у двери разрослись. Давно не касалась их рука садовника, и, предоставленные самим себе, растения раскинули корни, пустив молодые побеги на тропинке. Кристина своими руками посадила каждую из этих пятнадцати азалий, восемь гортензий и пару деревьев под окнами кухни.

- Прибереги что-нибудь для посадки на следующий год, - сказал ей тогда Джо, наблюдавший за ней со ступенек крыльца, - этот дом нам послужит еще не один год.

Удивительно, но Джо как в воду глядел. Брак их изжил себя, а дом продолжал служить.

***

Миссис Мак-Марпи начала плакать в ту самую секунду, как они оказались в западной части города. Нью-Йорк предстал перед ней не в лучшем виде, но в эти суетливые часы июльского будничного вечера другого трудно было ожидать. Впрочем, насколько мог судить Джо, за исключением некоторых издателей, направлявшихся к Хэмптон-Хаус, никто по этому поводу плакать не собирался.

Шофер то и дело украдкой посматривал на них, глядя в зеркало заднего вида. Джо отчетливо представлял себе, что парень думает по их поводу. Похититель младенцев. Педофил. Бесталанный подражатель Вуди Аллену.

- Ты чуть на монахиню не наехал, приятель, смотрел бы лучше на дорогу.

Таксист не ответил. Не мудрено - оказалось, что он не говорил по-английски.

- С чего это ты разрыдалась? - спросил Джо у девушки, сидящей рядом с ним.

Впервые с того момента, как они сделали пересадку в Гатвике <����Аэропорт в Лондоне>, она подала признаки жизни.

- Я ненавижу тебя, - выдавила она, всхлипывая. - Это совсем не то, что я хотела.

- И не то, чего хотел я. В этом мы с тобой солидарны. Но такова воля твоего старика. Мы оба основательно влипли.

- Но все еще можно исправить, - возбужденно заговорила она; сейчас как никогда сильно звучал ее британский акцент, приобретенный во время учебы в частной школе-пансионате в Лондоне. - Позволь мне выйти из машины. Я вполне самостоятельный человек и смогу отыскать дорогу домой.

- И как ты намерена действовать? - спросил Джо. - Денег у тебя нет, да и паспорт у меня в дипломате.

- Выход есть всегда, - мрачно заметила девушка. - Ты даже представить не можешь, как легко обвести вокруг пальца чиновников.

Джо присмотрелся к девушке попристальнее.

- Вообще-то я думал, что тебе требуется мое покровительство.

- Ха!

Удивительно, как быстро высохли ее слезы!

- Мой отец - жаждущий славы тиран, решивший, что сумеет заставить меня действовать согласно его воле. Я не хочу уподобляться его лакеям, которые всегда...

Девушка внезапно замолчала.

- Эй, сказавший "А" да скажет "Б"! Мне уже стало интересно.

Девушка бросила на Джо быстрый взгляд и, отвернувшись к окну, решительно заявила:

- Большего я сказать не могу.

- Скандал в благородном семействе, - пробормотал Джо и, откинувшись на сиденье, закрыл глаза.

Машина продиралась сквозь уличный поток. Все шло привычным чередом.

Двадцать четыре часа назад он еще был в аэропорту в Восточной Европе, ждал своего рейса. Шесть месяцев он прочесывал окрестности в поисках человека, который мог бы принести мир в страну, еще недавно входившую в "нерушимый блок социалистических республик", но безрезультатно. Соседствующая с Югославией страна имела немало общего со своими терзаемыми войной соседями. Люди поопытнее Мак-Марпи давно оставили поиски, но Джо не сдавался.

Он всегда принимал сторону побежденных. Он был из тех, кто забавлял соперника, падая в нокдаун от первого удара, кто ставил на самую старую лошадь на бегах и всякий раз удивлялся тому, что чуда не произошло. Если бы он жил во время Гражданской войны, он связал бы свою судьбу с Конфедерацией, даже если бы был рожден к северу от линии Мэйсона - Диксона <����Историческая граница между Севером и Югом США, граница между свободными и рабовладельческими штатами>. И в этом его донкихотстве было что-то очень благородное, что говорило о нем больше, чем могли бы сказать любые слова.