Максин Барри - Ловушка для Лиса

Он не знал, на какой срок потянет такое преступление. Может, даже и на небольшой, но рисковать все равно нельзя. Нужно как-то отвлечь Льюиса-младшего. Что-нибудь придумать, чтобы навести его на ложный след.

Поттер шумно вздохнул и вытер пот со лба. Его свиные глазки почти скрылись в морщинах, порожденных усиленной работой мысли.

Каким-то образом Гилберт Льюис вышел на «Мир орхидей», но все его поиски сосредоточены на Лаоми. Стало быть… Ну конечно же! Каролина! Жирная физиономия Эрвина расплылась в довольной ухмылке. Эта чертова девчонка и не подозревает, что лучший гибрид ее покойного папочки на самом деле создан Стивеном Льюисом.

Но ведь Гилберт этого не знает и наверняка считает, что дочь Освальда Хейдена осведомлена обо всем.

До Эрвина дошли слухи о том, что страховой инспектор расспрашивал и о нем. И что же ему удалось узнать? Что Поттер — безвредный парень, который никогда не появляется в офисе и не в состоянии отличить орхидею от маргаритки.

Толстяк блаженно захихикал. Превосходно! Если Гилберт Льюис жаждет крови — он ее получит. И это будет кровь Каролины! Жаждущий мщения отпрыск создателя бесценной орхидеи обрушит свой гнев именно на нее, а он, Эрвин, тем временем умыкнет драгоценный цветок из-под носа у обоих.

Один раз он уже сумел украсть орхидею, а значит, справится и во второй.

Поттер вскочил и торопливо пошел к выходу. Нужно снять с документов копии. Их было вполне достаточно, чтобы убедить Льюиса в виновности Хейдена, но самым главным был тот, на котором сохранились собственноручные записи Стивена Льюиса с заметками на полях, сделанными четким размашистым почерком Освальда.

Вернувшись домой, Эрвин придвинул к себе дряхлую пишущую машинку и отстучал несколько фраз, не поставив под ними подписи, потом сложил копии документов в большой конторский конверт, позвонил в «Мир орхидей», узнал, где остановился страховой инспектор, и надписал на конверте адрес отеля.

Шагая к почтовому ящику, он весело насвистывал.

Жизнь опять улыбалась Эрвину Поттеру.

В понедельник утром, придя в офис, Каролина сразу же приказала убрать из своего кабинета рабочий стол Берта. После того, что случилось минувшей ночью, она больше не могла спокойно смотреть на этот стол — он слишком о многом напоминал.

Слишком о многом.

Кроме того, Каролина хотела вновь получить кабинет в свое полное распоряжение. Разве сможет она сосредоточиться на работе, если Берт все время будет рядом?

Когда Гилберт вошел в офис фирмы, к нему тут же подлетела секретарша из приемной.

Эта в высшей степени привлекательная дама лет сорока с небольшим, элегантная брюнетка с высокой прической, парижским шиком и бездной шарма, идеально подходила для того, чтобы представлять «Мир орхидей» в глазах посетителей. У нее даже имя было подходящее: Флер Жардин.

— Здравствуйте, мистер Гил! Мы наконец-то смогли отыскать местечко, где никто не помешает вам работать. — Бодрый тон мадам Жардин прозрачно намекал, что Гилберту следует возликовать душой, а ни в коем случае не возмущаться, иначе… — Сюда, пожалуйста, — прибавила она непреклонно.

Когда Каролина с утра разговаривала с Флер, она не привела никаких причин для подобной перестановки. У нее просто не было сил придумывать что-то более или менее правдоподобное. Впрочем, мадам Жардин платили немалое жалованье не только за парижский шарм и деловитость, но еще и за тактичность.

Мрачно скривив губы, Гилберт последовал за элегантной секретаршей.

Итак, он изгнан из рая!

Тот факт, что он сам повинен в этом изгнании, нисколько не улучшал его настроения.

Кабинет, хотя и довольно тесный, выходил окнами на сад и фонтан. К великолепному виду за окном прилагались рабочий стол, телефон и все, что может понадобиться в работе.

Едва только среди сотрудников фирмы распространился слух, что инспектор страховой компании остался без секретарши, как все представительницы этой профессии — начиная от юной мисс Брикс из финансового отдела и заканчивая старой девой в очках мисс Аделиной Паркер из группы маркетинга, — наперебой принялись заверять Гилберта, что если только ему что-нибудь понадобится…

Он терпел все это безобразие до четырех часов, а потом понял, что сыт по горло. Поднимая глаза, Гилберт уже привык видеть склоненную головку в ореоле золотисто-медовых локонов, нежную округлость щеки и привычный жест Каролины, задумчиво постукивающей кончиком ручки по пухлым губам.