Максин Барри - Ловушка для Лиса

Каролина вышла из машины, открыла ворота и снова уселась за руль. Она проехала по широкой, усыпанной гравием подъездной дороге и остановилась у крыльца бунгало.

Сзади затормозил «лендровер», и из него выбрался доктор Марстон. Он окинул быстрым взглядом колоннаду, арки, украшавшие фасад, и побеги лиан, которые густо обвивали шпалеры на каменных стенах.

— Славный у вас домик, мэм, с вашего позволения. Откройте входную дверь, и мы внесем пациента в дом.

Вдвоем они быстро справились с этой задачей, а затем доктор раздел незнакомца и уложил в постель. Каролина в это время скромно отвернулась, с преувеличенным тщанием поправляя занавески и зажигая свет.

— Ну вот, теперь порядочек. — Марстон выпрямился.

При ярком свете стало видно, что он гораздо старше, чем показалось Каролине вначале, — лет пятидесяти пяти. Кроме того, у него обнаружилось брюшко, чего никак нельзя было ожидать при такой силе и ловкости. Темные, обильно сбрызнутые сединой волосы доктора были подстрижены бобриком.

— Он так и проспит всю ночь, мэм, но вы на всякий случай приглядите за ним. Утром дайте две таблетки аспирина, легкий завтрак и как можно больше питья. Если будет жаловаться на боли и головокружение, звоните в больницу. Впрочем, это маловероятно.

Каролина кивнула.

— Спасибо вам, доктор Марстон.

Она предложила ему выпить, но он отказался. Тогда Каролина проводила его до дверей и, глядя, как исчезают в ночи задние огни «лендровера», ощутила вдруг странное одиночество.

Девушка вернулась в комнату для гостей и долго смотрела на незнакомца, бессознательно прикусив нижнюю губу. Этот жест всегда был у Каролины признаком беспокойства.

Только теперь девушка смогла как следует разглядеть своего нежданного гостя, и у нее вдруг перехватило дыхание.

Под тонким слоем загара лицо незнакомца побледнело, и оттого, наверно, он казался странно уязвимым. Но Каролина почему-то была абсолютно уверена, что, будь этот человек в сознании, он не выглядел бы таким беспомощным.

У него было притягательное лицо треугольной формы с прямым тонким носом и воинственно заостренным подбородком. Щеки чуть запали, должно быть из-за перенесенной травмы, и оттого еще резче выделялись высокие скулы. Волосы просохли и теперь падали на лоб спутанными шелковистыми прядями. При свете лампы они отливали рыжим, словно лисий хвост, оттенком.

Интересно, спросила себя Каролина, какого цвета у него глаза? Наверное, голубые, как у большинства блондинов.

Но девушка тут же остановила себя. Чего это она торчит здесь, заглядевшись на незнакомого мужчину, словно школьница?

Не без усилия Каролина вышла из комнаты для гостей, поставила «фольксваген» в гараж и отправилась на кухню.

Это было нарядное помещение, отделанное желто-голубым кафелем, с голубыми занавесками на окнах, кухонными столами, покрытыми желтым пластиком, и сверкающей утварью. Хотя Каролина готовила недурно, времени на стряпню у нее почти не оставалось, и потому кухня блистала безукоризненной чистотой.

Она сделала сандвич с салатом и помидорами и заставила себя съесть его, потом налила в высокий бокал белого вина и вернулась в комнату для гостей.

Каролина собрала вещи незнакомца и отнесла их в стиральную машину, а затем придвинула поближе к кровати самое большое и удобное кресло. Усевшись, она с облегченным вздохом сбросила туфли.

Ну и ночка!

Подобрав под себя ноги, Каролина потягивала вино и смотрела, как под тонким покрывалом мерно вздымается и опадает грудь спящего. Кажется, сейчас он дышит спокойнее и легче. Стало быть, и она может успокоиться.

По мере того как бокал пустел, голова Каролины постепенно клонилась на спинку кресла. Наконец, утомленная бурными событиями этой ночи, девушка крепко заснула.

Гилберт медленно приходил в себя. Ему чудилось, что в затылке грозно и басовито грохочет огромный барабан. Во рту стоял привкус жженого мела.

Он с усилием приоткрыл один глаз, но тут же зажмурился и принялся сосредоточенно размеренно дышать: вдох — выдох, вдох — выдох… Потом он опять попытался открыть глаза, и эта попытка оказалась удачнее.

Дневной свет сочился сквозь задернутые зеленовато-голубые занавеси, и оттого казалось, что комната заполнена морской водой. Этому ощущению не мешали даже включенные повсюду лампы. Они горели вовсю, хотя снаружи давно уже был день.

Гилберт моргнул, тупо глядя в потолок. Где он, черт побери, находится?

Он попробовал Сесть, но тут же обнаружил, что это была не самая лучшая идея, потому что грохот барабана в затылке сменился неистовым ревом джазового оркестра. Гилберт торопливо упал на подушки и осторожно, едва поворачивая голову, огляделся по сторонам.