Ирина Тарасова - Не бойся, малышка

— Недорого — это как? — испугалась я.

— Сто пятьдесят в час. Но после нее и в Мухинское без проблем поступали.

— Спасибо, — вздохнула я. — С работой все никак.

— А в няни пойдешь? — спросил Станислав и посмотрел на Тиму.

— Ура! — закричала она. — Даша няней будет!

Древние философы говорили: все, что вы ищете, само ищет вас. И они не были дураками. Я сходила на выставку и стала работать у Кошелевых. Три раза в неделю посещала изостудию. С Тимой мы ладили, денег на обучение и на скромное житье-бытье мне хватало.

Не хватало мне только «первого встречного». Конечно, я не жила затворницей. В студии познакомилась с Серегой, мечтающим стать web-дизайнером. Он был некрасивым брюнетом, ростом не выше ста пятидесяти. Рост меня не волновал. Мне не нравилась щетина на его щеках, подбородке, а особенно на шее. И еще — единственной приемлемой формой общения он считал монологи. Причем предпочитал свои. Когда я пыталась излагать собственную точку зрения на что-либо, его взгляд тускнел, и всем своим видом Серега демонстрировал, что все, что я так упорно пытаюсь втолковать ему, — полная туфта, а ему все это вообще до фонаря.

И все же после двухнедельного знакомства он пригласил меня в кафе. Без энтузиазма я согласилась и даже с видимым интересом выслушала его монолог о пользе глобальной сети в сфере личных знакомств. Теоретическую часть я выслушала спокойно, но, когда Серега начал хвастать своими практическими интернет-секс-победами, мне тут же захотелось уйти, залезть в ванну и потереть себя жесткой мочалкой. Но, воспитанная своим папой в уважении к мужчинам, я молчала и терпела. Оказалось, зря. После второй бутылки пива Серега совершенно неожиданно предложил мне переспать и тут же полез целоваться. Я дала ему по морде. Даже на ощупь его щетина оказалась премерзкой.

Серега обиделся и больше предложений мне не делал, а в студии нашел место в самом углу, подальше от меня, рядом с длинноволосой брюнеткой с легким пушком над верхней губой.

Честно сказать, Серегино перемещение в пространстве оказалось мне на руку. В тот же день к нам в студию, легко ступая громадными ногами в бесшумных кроссовках, вошел Дима. Я очень удивилась, когда слесарь, починивший мне кран, взял мольберт и сел рядом со мной.

— Ну как ты? — спросил он, как будто мы были давно и хорошо знакомы. — Как дела? Кран больше не течет?

— Нормально, — шепотом ответила я. — Не течет. Ты как здесь оказался?

— Шабашку закончил. Буду теперь регулярно посещать. Как там сестренка?

— Не мешайте, — цыкнула соседка справа, которая старательно грунтовала изображение ступни неизвестного негра.

— Не злись, Ритка, — улыбнулся Дима, сделал неопределенный жест влево и, повернувшись, кивнул.

— Ты здесь всех знаешь? — удивилась я.

— Ага, я второй год. В прошлом не поступил. Но в следующем — обязательно.

— Замолчишь ты или нет?! — опять подала голос Ритка, и грифель ее карандаша треснул от возмущения.

— Садись сюда, Дима, — шепнула дама среднего возраста, которая стояла за мольбертом в двух шагах позади меня.

— Спасибо, Клавочка Сергеевна. Я тут с Дашей, — ответил он. А мне предложил: — Давай после занятий где-нибудь посидим?

Я кивнула. Думаю, мой кивок не смог выразить непомерное ликование, вмиг охватившее меня. Отчего-то Дима был мне очень симпатичен. «И почему я не внесла его в свой список?» — с недоумением подумала я, искоса поглядывая на него, усердно трудившегося за мольбертом слева от меня. От усердия он даже высунул кончик языка, как пятилетний мальчуган, рисующий свой первый кораблик.

В тот день я работала над натюрмортом: бутылка с одиноко торчащим искусственным цветком, велюровая ткань на столе. Мягкий простой карандаш скользил по бумаге, легко повинуясь моим пальцам. Когда я закончила, Нелли Петровна чуть дольше обычного задержалась около моего мольберта.

— Странно, — наконец сказала она. — Пропорции чуть искажены, а править не хочется. Живая картинка у тебя получилась.

— Живее всех живых, — съехидничала Ритка.

— Действительно, — задумчиво кивнула Нелли Петровна, — цветок у тебя живой… не пластмассовый. — Она покосилась на сидящего рядом Диму, который с видом болельщика, благоговеющего перед судьей, не сводил с нее взгляда. — А у тебя что?

Дима, скрипнув стулом, чуть отодвинулся от мольберта.

— Н-да… — только и сказала Нелли Петровна. — Зря ты занятия пропускаешь. Где был так долго? Опять шабашил?

— Есть такое, — улыбнулся Дима.