Тереза Ромейн - Исполнение желаний

Луиза невольно улыбнулась.

– Джулия, уж тебе ли не знать, что нам не всегда дано выбирать, кого… – Луиза запнулась. – Кем дорожить.

– Знаю, знаю. – Джулия ссутулилась и по старой привычке Луиза похлопала ее по спине. – Мне хочется верить, что он тебя заслуживает, но как-то не выходит.

– Я тоже хочу в это верить, – сказала Луиза. – Но не поверю, пока своими глазами не увижу тому подтверждения. Насчет этого можешь не беспокоиться.

Джулия встала и, переваливаясь, пошла к двери. Уже взявшись за ручку, она обернулась.

– Прочти письмо, – с улыбкой сказала она. – Взвесь все за и против. Я уверена, ты примешь верное решение, заслуживает Хавьер того или нет. Помолчав, Джулия добавила: – Ты ведь здесь ненадолго. – Даже вопросительной интонации не понадобилось.

По выражению лица сестры Луиза поняла, что она и так знает ответ.

С раннего детства Луиза всегда опекала Джулию. Но много воды утекло с тех пор, как Джулия перестала нуждаться в опеке. Энергичная и упрямая, сводная сестра Луизы устроила свою жизнь вполне самостоятельно.

Луизе больше нечего было здесь делать.

– Нет, я не могу остаться. Прости, Джулия.

Джулия задумчиво покусала нижнюю губу и кивнула.

– Я так и думала. Честно говоря, я не была уверена в том, что ты вернешься сюда. Пришло время для чего-то нового. Верно? Я видела, что ты уже давно готова к переменам.

Луиза смотрела на сестру во все глаза. Похоже, Джулия заметила в ней перемены раньше, чем сама Луиза.

– Эгоистка во мне разочарована, зато альтруистка – счастлива, – с улыбкой сказала Джулия и потерла поясницу. – Я рада, что ты вернулась, пусть только на новогоднюю ночь.

– С новым годом в новую жизнь. И где найти место лучше? – Луиза улыбалась, но, едва за Джулией закрылась дверь, улыбка сползла с ее лица.

Глупее высказывания не придумаешь. Возвращение в дом, где живет беременная сестра с мужем – бывшим твоим нареченным, трудно назвать достойным началом новой жизни. Но, поскольку Луиза все равно не знала, в каком направлении двигаться, возвращение на знакомую тропинку давало ей одно маленькое преимущество: она знала, что не придется встречать Новый год в одиночестве.

Луиза устроилась поудобнее на подушках, сломала печать и развернула листок. Десятифунтовая банкнота, кружась, словно перышко, упала ей на лицо.

Сопроводительное письмо было таким же коротким, как ее собственное.

«Это не было выдумкой».

Мисс Оливер уставилась на эту строчку, словно то была не строчка, а картина с каким-то скрытым смыслом.

Первое, что ей пришло на ум по прочтению: «Будь ты неладен, Алекс». Потому что чем же все это было, если не выдумкой? Вся его жизнь – одна сплошная фикция.

И это раздражало Луизу. Нет, не раздражало – злило. Потому что Хавьер сам себя загнал в угол, выбрав для себя самую неблагодарную роль. Он читал Данте, интересовался шифрами и стеснялся слабого зрения.

И отрицал все из вышеперечисленного. Как отрицал саму возможность того, что между ними может быть что-то настоящее. А своими десятью фунтами граф отверг даже ее жест если не сочувствия, то понимания.

«Мы сочинили чудный роман», написала Луиза. Эти слова были призваны передать так много всего – сожаление, удовольствие, желание оставить в памяти как приятное воспоминание то, что было между ними…

Но граф не пожелал оставить все, как есть. Он опроверг тот факт, что их короткий «роман» был из области беллетристики. Но как он мог верить в правдивость их взаимных чувств, если прогнал ее, словно провинившуюся служанку?

Напрашивался единственный вывод: для него между ними ничего не было.

Луиза могла бы догадаться, что иного и ждать не стоит. По правде говоря, она знала об этом с самого начала. Ей просто хотелось верить в то, что чудеса случаются. Почему? Потому что она влюбилась в Алекса. В Алекса, которого Хавьер так доблестно скрывал.

Но все это не значило ровным счетом ничего. При всей ее наблюдательности, мисс Оливер проглядела главное: у графа не хватает ни мужества, ни желания, чтобы изменить свою репутацию. И рано или поздно – это лишь вопрос времени – он превратится в человека, которым пока лишь притворяется.

Ей стало плохо при мысли о том, что Хавьер потеряет себя под гнетом бессмысленных ожиданий. Но что она могла сделать? Добавить новые ожидания к уже имеющимся? Луиза скомкала записку. Если бы она могла вышвырнуть ее, как ту ягоду омелы! Но то время, когда Луиза могла притворяться, что граф ей безразличен, что она может использовать его для своего удовольствия или для остроты ощущений, давно прошло. По сути, мисс Оливер никогда не менялась: она оставалась тихой, тревожной и отчаянно жаждущей любви женщиной.