Роуэн Коулман - Случайная мама

— Я не знал, захочешь ли ты, чтобы я подошел к тебе, — сказал он. — Поэтому решил на всякий случай подойти.

Софи повернулась к нему лицом.

— Я рада этому. — Луис открыл было рот, но она его перебила. — Слушай, если ты хочешь, чтобы я обсуждала чувства других, то пожалуйста. Я всю ночь могу этим заниматься. Я же — классный советчик. Но я — не из тех людей, которые так вот запросто могут говорить о себе. Я не знаю, что чувствую сейчас и как это назвать. Я этого даже не понимаю… Но все, что ты сказал про меня, все то же самое я могу повторить тебе, — неловко закончила Софи.

— Ты хочешь сказать, что чувствуешь то же самое? — неуверенно спросил Луис.

— Да, — с трудом ответила Софи. Луис улыбнулся, но прежде чем он успел что-то сказать или сделать, Софи предупреждающе положила руку ему на грудь. — Но это неправильно, Луис. Неправильно, если мы что-то сделаем. Мне кажется, это может быть неправильно…

Луис кивнул, и его улыбка слегка померкла.

— Вероятно, ты права. Но… а что, если мы только проведем вместе ночь и не будем думать больше ни о ком и ни о чем, а сосредоточимся только на нас самих?

Софи внимательно смотрела на него в лунном свете. Так вот о чем он. Одна ночь, нечто вроде сеанса терапии, чтобы снять сексуальное напряжение. Она тут же почувствовала облегчение, грусть и возбуждение. Если так, то все в порядке, и это не приведет ни к каким последствиям. Все равно что исчезнуть на несколько часов с этой планеты, бросив все. И Софи тут же захотелось сделать то, что было совершенно чуждо ее природе. Сегодня ночью ей захотелось почувствовать, каково это — быть беспечной и не заботиться о завтрашнем дне.

— Я хочу, — сказала она. — Наверное, я идиотка.

— Не только ты.

— Ты думаешь так потому… — начала было Софи, пытаясь как-то обосновать свои слова.

— Давай помолчим, — сказал Луис, нежно приложив к ее губам кончики пальцев. Он смотрел на нее в лунном свете, обводя пальцами контуры ее губ, и наконец-то поцеловал так, что на несколько удивительных мгновений она не ощущала ничего, кроме его жарких губ, согревавших каждую клеточку ее естества. Софи оторвалась от его губ и неожиданно захихикала.

— Такой реакции я не ожидал, — сказал он с улыбкой, когда она уткнулась лицом в его куртку.

Она затаила дыхание и посмотрела на него.

— Наверное, я напилась. Значит, это нормально.

— Только не подводи меня. Ты помнишь, что я сказал о том, что если поцелую тебя, то уже не смогу остановиться? Я оказался прав. — Луис опустил руки ей на плечи и зарылся пальцами в волосы. — Софи, ты останешься со мной сегодня? Только на одну ночь, пожалуйста, — просил он с трогательной тревогой.

Софи заглянула ему в глаза и ощутила мгновенное опьянение, к которому бренди не имело никакого отношения, — в этом она не сомневалась.

— Думаю, нам нужно в конце концов проверить, сможем ли мы уместиться в твоей кровати, — сказала она.

Когда Софи проснулась, было еще темно.

Она полежала некоторое время, дожидаясь, когда глаза привыкнут к темноте; тоненький луч света, пробивавшийся сквозь дверную щель, освещал номер слабым серебристым сиянием. Все еще теплая и умиротворенная со сна, она уставилась на дверь, пытаясь сообразить, как это она переместилась в другое место.

И вспомнила, что она в номере у Луиса.

Софи не стала выскакивать из кровати, и не только потому, что ей не хотелось будить Луиса, просто ее руки и ноги, как выяснилось, настолько тесно переплелись с его, что она просто не смогла бы пошевелиться. Она лежала, прислушиваясь к стуку собственного сердца, и одно за другим события начали восстанавливаться в ее памяти с шокирующей последовательностью.

Момент их возвращения в отель. Повторное раздумье, и они переступили через порог. Молча пошли в номер Луиса, поднимались по лестнице, не глядя друг на друга, держась за перила, но Луис оглянулся через плечо, когда открыл дверь. Софи, стоявшая совершенно неподвижно, приложив ухо к двери их с детьми номера, рассматривавшая заостренные обшарпанные носки своих розовых сапожек, забрызганных водой и грязью, дожидавшаяся, затаив дыхание, чтобы тоненький детский голосок позвал ее по имени. И не знавшая, хотела ли она его услышать или нет.

Она помнила, как он целовал ее лицо и шею, волосы и плечи. Потом они каким-то образом оказались без одежды, и жар его тела опалил ее даже прежде, чем она почувствовала его своей кожей. Его руки на ее груди, потом — губы и зубы. Ее собственные руки, ласкающие его талию и бедра. Его затвердевшая плоть, упирающаяся в ее мягкий живот. Дрожь, пробившая его, когда она прикоснулась и поцеловала его. Ощущение его внутри себя и ощущение малейших переходов, каждой клеточки его тела в единении со своей, пока наконец она не зарылась лицом в его шею, укусив за плечо, когда он кончил и уже в следующее мгновенье что-то нежно прошептал ей на ухо, какие-то слова, которых она не расслышала и не хотела расслышать.