Мейвис Чик - Собачьи дни

А он ответил с гордостью:

— Я не везу Миранду на Барбадос, она едет сама.

— Ты хочешь сказать, это она оплачивает поездку?

— Конечно! Миранда — богачка, ее папаша — банкир. Я думал, ты знаешь.

Да, можно было догадаться. Неудивительно, что Гордон так лучезарно счастлив.

— Подонок! — заорала я на него прямо на улице. — Законченное, стопроцентное дерьмо!

Это, наверное, было не совсем справедливо: он же не искал специально женщину с деньгами, но сообщение стало для меня последней каплей. Гнев, зависть, собственные беды переполнили душу и хлынули через край. Гордон ухмыльнулся, и я, окончательно выйдя из себя, с размаху ударила его в нос — пожалуй, лишь Богу известно, какая накопившаяся жажда насилия стала причиной этого жеста. Когда моя рука приблизилась к лицу бывшего супруга, я успела немного сдержать движение, поэтому цели достиг практически безвредный шлепок, но полностью удержаться от оскорбления действием мне не удалось. Я вспомнила, как несколько лет назад Гордон сделал мне то же самое. Не исключено, что все эти годы во мне вызревала жажда мести… К счастью, результат моей несдержанности на физиономии Гордона был не столь заметен, как когда-то на моем лице. Бывший супруг покачнулся, но кровь из поврежденного органа не хлынула. Гордон осторожно дотронулся до носа.

В этот момент за спиной послышался сигнал автомобиля. Я обернулась посмотреть, кто вмешивается в нормальное выяснение отношений разведенной пары, дерущейся на улице, и увидела автомобиль Роланда, медленно проезжавший мимо, пытаясь влиться в плотный поток машин на главной дороге. Роланд помахал мне из салона. Естественно, было велико искушение. Но я повернулась спиной — во-первых, от стыда, во-вторых, от отчаяния: в первый раз сердце гулко стукнуло при виде Роланда, а во второй — когда я разглядела, что он один, без недавно забеременевшей, постоянно жаждущей секса жены, которой положено сидеть рядышком. Я сама могла бы сидеть на пассажирском месте, если уж не по закону, то вследствие нарушения закона…

— Будь ты проклят! — заорала я Гордону. — Немедленно отвези меня в другой магазин. Я сама куплю велосипед, если тебе не по карману!

— Извинись, — гнусаво сказал он. — Извинись, иначе я никуда тебя не повезу!

— Сам извинись! — потребовала я.

— Тогда, — он отнял руку от носа и обратил ко мне вытянутый дрожащий палец, — можешь отправляться ко всем чертям.

— Отлично. — Я вскинула голову апокрифическим жестом, ставшим восхитительной реальностью, и зашагала прочь, не оглядываясь.

— Патрисия! — крикнул Гордон в тщетной попытке казаться грозным, но новоявленная гнусавость смазала впечатление.

Я продолжала идти. Мне не составит труда вернуться на поезде. Ободренная собственным дебютом в кулачном бою, я зашагала к станции с гордо поднятой головой. Попадись мне на пути банда грабителей, им бы не поздоровилось. По крайней мере я так считала. Вернусь домой, куплю самый дорогой велосипед — черт с ними, с деньгами — и тщательно прослежу, чтобы на карточке, приложенной к подарку, написали «С любовью от мамы». Пусть Гордон дарит набор для ремонта проколотых шин, или седельную сумку (разумеется, не кожаную), или даже одну из прелестных бутылочек для воды, которые можно прикрепить к раме велосипеда, — словом, любую дрянь не дороже пяти фунтов и запакует подарок в огромный пакет. Это его фирменный стиль и всегда таковым останется.

Я уже сворачивала к входу на станцию, когда вновь услышала автомобильный сигнал. Та же машина, тот же сигнал, тот же владелец — я знала это, не оглядываясь. Как могла, я сменила выражение лица «ну все, грабители, подходи по одному!» на безмятежное, готовое смениться удивлением, и обернулась.

— Это был ваш приятель? — спросил Роланд, перегнувшись через пустое пассажирское сиденье и опустив стекло.

— Бывший муж.

— С вами все в порядке? Может, подвезти?

— Да нет, вообще-то все нормально.

— Я довезу вас куда нужно. — Улыбка Роланда не произвела на меня такого эффекта, как ухмылка Гордона. — Если позволите.

— Ну… — я надеялась, что в моем тоне прозвучало предупреждение, — благодарю за любезность.

И села в машину. В конце концов, подумала я, отказаться будет невежливо.

— Что произошло? — спросил Роланд, когда мы немного проехали молча. — Или вам не хочется говорить?

Я рассказала все о велосипеде, подлости Гордона и своем внезапном желании ему врезать. В заключение я добавила, правда, додумавшись уже постфактум, что в любом случае задолжала бывшему супругу хук в нос, упомянув об инциденте десятилетней давности. Роланд сочувственно похлопал меня по руке. Я вдруг почувствовала себя окруженной вниманием и заботой и с трудом сдержала слезы: очень сложно себя жалеть, когда к тебе присоединяются другие. Я решила сменить тему и спросила: