Мейвис Чик - Собачьи дни

— Что означает — не мучился, — пояснила Гертруда. — В отличие от моей жизни с ним…

То был первый и единственный раз, когда я слышала горечь в тоне Гертруды. Неудивительно, что после пережитого подруга потеряла интерес к физической любви.

Она жила, вернее сказать, держала двор в великолепной огромной, с запутанной планировкой, богемной усадьбе в Клэпхеме, о которой риэлтеры непременно сказали бы «сохранившая все черты своего времени», обойдя молчанием подробности вроде «необходимы модернизация и косметический ремонт». Здесь она готовила, смеялась, читала и с удовольствием принимала многочисленных детей, внуков и подруг. Всю свою энергию Гертруда вкладывала в кулинарию. Она создавала шедевры и сама же их поедала. «Мне за шестьдесят, а размер юбки практически тот же самый», — хвасталась она, привычно заправив пряди желтовато-серых волос в постоянно распускающийся пучок. Гертруда ходила по дому в просторных одеяниях собственного изобретения, смахивавших на плащ-палатку, и причудливых старинных шляпах, которые коллекционировала. Однажды она предложила Гордону выпить пунша за знакомство: отпив из бокала, он несколько минут хватал воздух ртом, за что так и не простил хозяйку. Со временем Гертруда стала скорее моей подругой, чем другом семьи, и когда я сообщила, что развожусь, ответила: «Вот и молодец». Она зарабатывала на жизнь написанием поваренных книг, пестревших выражениями вроде «на этом этапе положите еще масла, если хочется» или «добавьте капельку бренди, а затем плесните не скупясь», что делало сборники очень популярными. Максимой Гертруды-повара было Хорошее Качество. «Лучше меньше, да лучше, чем много и кое-как» — так можно резюмировать ее жизненное кредо.

Ее вечеринки не отличались официозом и пышностью, несмотря на размеры дома. Главным деликатесом собраний была еда, стало быть, гостям требовался комфорт. Здесь не привыкли есть стоя, получая тычки локтями и с трудом удерживая на весу тарелку и бокал. В доме было полно мягких стульев, диванов и подушек на полу, тихой камерной музыки (кушайте и общайтесь, но танцевать отправляйтесь в ночной клуб) и прекрасного вина. Гертруда никогда не покупала спиртное — его присылали поставщики, и если старинный рецепт требовал «Шато-Марго», его и пили. После вечеринки у Гертруды гости даже не пытались сесть за руль. По справедливости федерация таксистов задолжала Гертруде медаль за неоценимую помощь в их нелегком деле.

Я с нетерпением ждала, когда пойду к подруге и смогу отдохнуть, не ощущая ни малейшего давления. В одном Лидия была права: где бы я ни оказалась, если в компании был кто-то, кроме близких друзей, расслабиться не удалось. Я стояла на страже самой себя, частью оттого, что разведенную женщину, по старомодным представлениям (от которых я никак не могу отделаться), полагается de rigueur [31] Здесь — в обязательном порядке ( фр .). выкрасить в алый цвет, а частью потому, что, несмотря на браваду и радужные надежды, существует огромная разница между желанием развестись и быть разведенной: при посещении любой вечеринки чувствуешь себя так, словно потеряла ногу или руку (правда, больную), и становишься ужасно уязвимой. На выбор наряда у меня уходило несколько часов, как, например, при сборах на вечеринку Верити Смит: пополни я гардероб (признаюсь, весьма скудный) новыми платьями, открывающими колени, все сочли бы себя свидетелями чуда псевдопревращения овцы обратно в ягненка; облачись я в удручающе благопристойные и скромные одеяния, все принялись бы меня жалеть. Однажды я попробовала — так и случилось. Сюзен Шоу даже сказала мужу: «Дэвид, иди и займи Патрисию разговором. У бедняжки такой жалкий вид…» — и это при том, что женщины обычно оберегают спутников жизни от роковых разведенок вроде меня. Невозможность отыскать беспроигрышный вариант (не хотелось становиться второй Мэй Уэст, но и Ширли Темпл [32] Мэй Уэст (1886–1980) — американская актриса, певица и сценаристка, поддерживавшая образ эксцентричной, сексуально раскрепощенной женщины; Ширли Темпл — 78-летняя ныне актриса, бывшая в 30-х годах самой юной звездой Голливуда. подражать желания не было) невольно настраивала на целомудренный лад. В результате для вечеринки Гертруды я выбрала незаменимый и потенциально безопасный резерв — маленькое черное платье, открывающее колени на добрый дюйм, с диковинной сверкающей брошью, которая подошла бы рыцарю ордена Подвязки. В платье я чувствовала себя комфортно и в меру празднично, кроме того — не стану кривить душой, — наряд скрадывал несколько фунтов, набранных после расставания с Гордоном. Я относила последнее на счет морального удовлетворения, но злоязычные подруги утверждали, что это результат сидячей работы и отсутствия развлечений. Я не спорила. Пусть воображают, что мне несладко. Надоело с пеной у рта доказывать обратное.