Диана Эпплярд: Дом: основной инстинкт?

Понедельник, 26 января

Почти не спала этой ночью, повторяла про себя все, что нужно сказать Клэр. Все ли я собрала для школьных занятий Ребекки: учебники, читательский дневник, флейта, костюм и туфли для бальных танцев, спортивный костюм и запасные трусики (на всякий случай). С ужасом вспомнила собственные школьные годы. Дождавшись шести часов, я сползла на первый этаж. Том мирно сопел в кроватке в обнимку с любимым игрушечным кроликом — такой душка, просто словами не описать! Я с трудом подавила желание взять его на руки и поцеловать. Хотелось еще немного насладиться тишиной и спокойствием. Ребекка крепко спала, сжимая кулачки, ноги торчат из-под одеяла, кровать усыпана клочками бумаги (задание по чистописанию), волосы сбились в клубок.

Собаки застучали хвостами по полу, обрадовавшись раннему подъему, и устремились в замерзший сад. Я налила себе чашку кофе и постояла, глядя на лужайку перед домом. Неплохо бы подвязать розы, да и живая изгородь чересчур разрослась. Теперь поздно об этом думать. Я больше себе не принадлежу. В полвосьмого пронзительно завопил Том — пора его одевать. Точно без четверти восемь явилась Клэр, сказала, что сама справится, и выхватила Тома у меня из рук. Я вяло поблагодарила ее, а Том немедленно запихал в рот прядь ее безупречно чистых волос точно так же, как он поступает с моими. Майк уже уехал, поцеловав меня на прощание и пожелав мне удачи. Похоже, что у него на работе совещания начинаются все раньше и раньше. Если бы он сейчас был рядом! Увы, он не может жить без работы, ему даже в голову не приходит мысли о том, что можно хоть раз не выйти на работу. Придется с этим мириться.

Ребекка уселась на мою кровать и следила за тем, как я достаю одежду из шкафа. Когда я натянула самую большую юбку, она, очевидно пытаясь быть полезной, заметила:

— Она тебя толстит.

Мои груди (несмотря на то, что я успела по-быстрому сцедить молоко) казались большими и тяжелыми, словно наполненные водой дирижабли. Если кто-нибудь проткнет их булавкой, пусть пеняет на себя. Я надела темно-синюю блузку и попыталась усмирить дикие космы волос так, чтобы хоть отдаленно походить на Мег Райан. Мой портфель уже упакован: бумажник, прокладки для груди, прокладки Always, косметичка и куча шариковых ручек. Я уже забыла, что мне нужно для работы, так что теперь мой портфель деловой женщины больше напоминает аптечку для оказания первой помощи кормящей матери.

За завтраком я внезапно представила, какой непоправимый вред моему внешнему виду может нанести ложка варенья в неосторожной руке, и нервно отодвинулась подальше от детей. Мое лицо казалось чужим, пока я не сообразила, что виноват макияж. В декретном отпуске я пользовалась косметикой только в особых случаях — вечер в ресторане, гости к ужину, иногда просто так, от отчаяния. Я успела забыть, что это может быть обычным утренним ритуалом. Где я возьму на это время?

Клэр суетилась вокруг нас, доставая Витабикс для Тома и объясняя Ребекке, почему молоко полезней, чем вода с сиропом.

— Ребекка должна почистить зубы перед школой, — вспомнила я.

— Клэр уже помогла мне, — отозвалась Ребекка.

— А, чуть не забыла. Ребекке сегодня понадобится флейта.

— Мы с Клэр уже упаковали ее.

Я медлила, не желая уходить и в то же время боясь опоздать на работу. Вдруг Клэр спросила:

— Хотите чашечку кофе?

Чашечку кофе? Во время завтрака? То есть когда дети еще не доели кашу? Обычно я не позволяю себе такой роскоши.

— С удовольствием, — ответила я и выпила ее стоя, прыгая с места на место, чтобы не попадаться на пути Клэр, моментально превратившейся в хозяйку дома, убирающую за мной посуду.

Стоило мне сделать шаг к двери, как Том завопил, протягивая ко мне ручки, словно брошенный детеныш. Ребекка, которая до сих пор держалась достойно, поняла, что я уже уезжаю, и заревела, ухватившись за мою юбку. Конечно, следовало просто выйти за дверь и предоставить Клэр разбираться с этим, но я поддалась искушению и вернулась. Я взяла Тома на руки и прижала к себе крепко-крепко. Крепче, чем когда-либо. Через несколько секунд я сказала Клэр одними губами: «Заберите его» — и попыталась оторвать его от себя, но не тут-то было. Том вцепился в меня как клещ, а его вопли достигли крещендо. К ногам прилипла Ребекка, от которой я осторожно пыталась освободиться:

— Мне нужно идти. Будь умницей, ты же знаешь, что мне, правда, нужно идти.

— Не уходи, — завывала она в ответ, — не ходи никуда!