Кейт Джейкобс - Вязание по пятницам

— Значит, вы деловая женщина, это делает вам честь. Вы уже были замужем?

— Нет, никогда, — Джорджия смешалась, — я все это время надеялась, что Джеймс вернется к нам.

— Вы терпеливы, — заметила Лилиан, протерев стол, — вам пришлось нелегко, Джорджия Уолкер, я понимаю, но иногда подобные испытания делают нас сильнее. И умнее. Вы так не считаете? Ну вот, теперь мы все убрали.

Говорить стало немного легче. Джорджия даже поведала ей о Дакоте, ее друзьях и увлечениях. Лилиан уже знала кое-что о ней от Джеймса. Но слишком мало, чтобы представлять себе, какова ее внучка на самом деле.

— Она очень живая, умная девочка, — сказала Лилиан Фостер, посмотрев в окно, где солнце заливало маленький двор. Она прикинула, много ли времени у нее остается, чтобы побеседовать с сыном наедине. Поэтому она попросила сына тоже помочь ей на кухне, отпустив Джорджию. — Сколько тебе лет, Джеймс?

— Знаю, я уже не ребенок, мам.

— Знаю, знаю! Скажи мне сколько. Громко!

— В сентябре будет сорок.

— Вот именно, — ответила Лилиан, сжав его руку. — Я помню тебя еще совсем маленьким, твои ножки помещались в моей ладони, Джеймс. Почему же ты отнял у меня возможность знать Дакоту?

— Я понимаю.

— Нет, не понимаешь. Почему тебе потребовалось дожить до сорока лет, чтобы оценить свою семью? Джеймс Аарон Фостер, эта двенадцатилетняя девочка моя родная внучка. Родная! А я ее увидела только сегодня утром!

Лилиан грозно посмотрела на Джеймса.

— Ты даже не представляешь себе, как недоволен тобой твой отец. Он не спит из-за тебя уже две ночи.

— Мама, мне жаль, но ты же сама всегда говорила: «Не приводи в этот дом белую женщину!»

— Так это, оказывается, я виновата? Нет, сын. — Лилиан отпустила его руку. — Следовало срезать концы стеблей у роз. — Она указала на вазу с роскошными белыми розами, которые он ей подарил. — Ты глупец, если понял мои слова так прямо. — Она посмотрела на него с возмущением. — Черт побери, я говорила, чтобы ты не водил в наш дом белых женщин определенного толка. И вовсе не имела в виду ту, которую ты выберешь в жены! Я не хотела, чтобы ты вел дурную жизнь, позорил нашу семью.

Джеймс стоял совершенно убитый — он уже давно не чувствовал себя так скверно.

— Теперь послушай меня и запомни мои слова навсегда. Брак — святое дело, здесь не имеют значение ни раса, ни религия, ни национальность. Иначе мне пришлось бы сказать тебе, чтобы ты не смел во Франции жениться на черной католичке, поскольку мы баптисты! Меньше всего я хотела бы, чтобы в этой стране ты попал в какой-нибудь скандал и тебя обвинили в дурном отношении к белой женщине или еще придумали какую-нибудь клевету.

— Я понимаю, мама, теперь понимаю.

— Понимаешь? У тебя еще есть возможность все исправить. Знаешь, сколько времени потребовалось, чтобы выросли эти розы? Сколько солнца, воды, тепла и заботы им понадобилось? — Лилиан достала цветы и обрезала кончики стеблей. — Вот так же и с детьми: надо потратить много времени, сил и любви, чтобы они стали такими, как Дакота. А я до сих пор помню, каким ты был ребенком, хотя тебе и сорок лет. Мы с отцом всегда гордились тобой и переживали за тебя, поскольку ты так и не женился и не нашел своего счастья. Теперь я вижу, в чем дело.

— Я люблю Джорджию, — угрюмо произнес Джеймс. Он ощущал себя страшно виноватым.

— Хорошо, что хотя бы сейчас признался.

— Я боялся разочаровать тебя.

— Ты сделал неправильные выводы из моих слов. Я до сих пор не представляю, как она простила тебя.

Джеймс вздохнул:

— Я просил ее об этом, хотя для нее это было очень трудно.

— Я не уверена, что оказалась бы так же терпелива, как она, — сказала Лилиан, поставив розы обратно в вазу. — Почему даже рождение ребенка не заставило тебя рассказать нам все? Они бы гораздо раньше стати членами нашей семьи, эта прекрасная девочка и женщина, которая столько выстрадала, когда-то доверившись тебе. Неужели ты не понял, что к женщинам, подобным Джорджии, мои слова о белых не имеют отношения?

— Да, она необычный человек, очень умный и самостоятельный, она не хотела ни от кого зависеть; это она заставила меня измениться в лучшую сторону.

Лилиан покачала головой:

— Рада слышать, но ты должен понять, насколько был не прав. Это не я сделала такой глупый шаг, а ты, и отец никогда бы не закрыл перед тобой дверь из-за того, что ты выбрал в жены достойную женщину. Мне искренне жаль твою девочку — она так долго жила без семьи.

Джеймс подошел поближе к матери и почувствовал знакомый, любимый ею аромат духов.