Барбара Делински - Случайная судьба

Она схватила трубку, мельком бросив взгляд на часы. Сердце екнуло — половина седьмого утра. Звонки в такую рань обычно не сулят ничего хорошего.

— Кэсси, — негромко проговорила она.

Голос на другом конце оказался мужским, низким и хриплым.

— Это Мика. Хизер арестовали. Срочно нужна твоя помощь.

Кэсси ошеломленно потрясла головой. Слова «Хизер» и «арест» до ужаса не сочетались друг с другом.

— Господи, о чем ты толкуешь? Кто ее арестовал?

— ФБР. Заявили, что она живет под чужим именем… Что до того, как появиться в городе, она убила кого-то. А потом сбежала. Побег с целью уклониться от преследования — вот в чем ее обвиняют. И еще в убийстве. Ей надели наручники, слышишь, Кэсси? Наручники ! А Пит… он тоже был с ними… Твердит, что все, мол, по закону.

На какое-то время Кэсси просто онемела. Хизер Мэлоун была ее подругой. Они виделись только вчера, меньше двенадцати часов назад. Боже правый, скажи ей кто-то, что Хизер не в ладах с законом, она бы плюнула ему в глаза! Но отчаяние в голосе Мики убедило ее, что это правда.

Все мысли о работе враз вылетели у нее из головы, и Кэсси схватилась за записную книжку.

— Может быть, они действовали и по закону, однако это вовсе не значит, что в этих обвинениях есть хоть доля правды. Уж я-то знаю Хизер. — Вскочив на ноги, она поспешно выключила настольную лампу. — Куда ее увезли?

— В Конкорд. Сказали, что на утро назначено слушание.

— Ну, это мы еще посмотрим, — возмутилась Кэсси. — Можешь рассчитывать на меня. Послушай, я сейчас выясню, где она, и поедем туда, идет? Заедешь за мной через четверть часа, хорошо?

— Угу.

Четверти часа было явно недостаточно, чтобы жизнь Мики вошла в прежнее русло. Они с Хизер были вместе уже достаточно долго, чтобы он отвык ломать себе голову над тем, кто отправит его девочек в школу и побудет с ними, когда они вернутся домой. Спохватившись, он принялся перебирать в памяти знакомые имена, пока не остановился на одном. Из всех, кого они с Хизер называли друзьями, этому человеку он верил больше всего.

Поппи Блейк уже проснулась. Повернувшись на бок, она смотрела в окно. Любой, увидев ее сейчас, без сомнения, решил бы, что она любуется тем, как над озером медленно встает солнце. И действительно, от этого зрелища захватывало дух. Закованную в лед поверхность озера покрывал девственный слой снега дюймов восемнадцать толщиной. Высоченные ели и сосны заботливо кутали зелеными лапами многочисленные острова и восточный берег острова. По мере того как близился рассвет, первые, еще робкие лучи солнца, карабкаясь вверх, окрашивали их в нежнейшие золотисто-зеленые тона. В любое другое время года, когда клены, буки и березы одеты листвой, солнца вообще не было бы видно. Поэтому, когда по нему скучаешь особенно сильно, рассвет над озером производил потрясающее впечатление.

Но Поппи ничего этого не видела. Мысли ее блуждали далеко, в сказочной стране, где можно, стерев из памяти ошибки прошлого, начать жизнь с чистой страницы. Там, в этой стране, она не лежала в постели одна. Дом тоже был совсем другим — вместо бесчисленных приспособлений, без которых просто не может обойтись калека с парализованной нижней частью тела, в нем повсюду были раскиданы детские вещи, а наверху звенели веселые голоса. И в этом сказочном доме возле ее постели не стояло кресло на колесиках.

Ноги Поппи давно уже отказались ей служить. Это случилось двенадцать лет назад, после аварии на снегоходе. За эти долгие двенадцать лет она успела узнать все о том, каково жить с наполовину парализованным телом — и все эти годы не переставала мучительно жалеть о том, что нельзя повернуть время вспять и начать все сначала. Зато хорошо поняла другое: жить нормальной жизнью она сможет, только приняв все, как есть, и смирившись с этим.

И все-таки иногда она позволяла себе помечтать. В это самое утро предметом ее грез был человек, которого она и видела-то до этого всего несколько раз. Пяти с небольшим футов роста, с каштаново-рыжими волосами, голубыми глазами и низким, бархатным голосом, который она слышала куда чаще, чем видела его самого. Он звонил ей регулярно — вернее, звонил раньше, пока она решительно не положила этому конец. А что ей было делать? Отправиться к нему на свидание в инвалидном кресле? Судя по всему, он все понял, потому что больше ни разу так и не позвонил.

Телефон, стоявший у ее постели, словно в ответ на ее мысли вдруг издал пронзительную трель — это был отдельный аппарат, никак не связанный с мини-АТС в соседней комнате, которой Поппи пользовалась для работы. Теперь она работала телефонисткой на коммутаторе, все местные и междугородние звонки в Лейк-Генри и ближайшие города шли через нее, поэтому большую часть времени Поппи проводила перед огромной панелью с кнопками, переключая звонки с одного абонента на другого, записывая сообщения для кого-то из местных, болтая со знакомыми и разыскивая тех, кому просили что-то передать. Телефон на столике возле постели был ее личным. И хотя родные и друзья звонили по нему достаточно часто, никому из них не пришло бы в голову будить ее в такую рань. Поппи бросила взгляд на часы — еще не было семи. Сердце Поппи тревожно екнуло.