Кейт Петти - Жара

Я хочу домой, но что меня там ждет? Да и здесь, с Фэй, я оставаться не желаю. Почему, ну почему взрослые так поступают с нами? Почему они все такие эгоисты? Бежать некуда. У меня уже от собственной жизни клаустрофобия!

Я села в кровати и обхватила колени. Даже нахмурилась, чтобы лучше думалось. И в конце концов поняла, что во всем мире есть только я. Одна. Чтобы ни делали мои родители, они ведь не смогут вечно мне помогать. Я — это все, что имеет смысл. Мысли были очень серьезные и глубокие. Я покрутила их в голове так и сяк. Они могли к чему-то меня привести и в результате привели — к Оливеру О’Ниллу и роли в его фильме. Я — кинозвезда! И это в моих силах! Хм-м…

Тут я вспомнила странный звонок Линден. Рэд, мол, ничего мне не сказал, чтобы я не поставила себя в глупое положение. А вот возьму и позвоню Оливеру сама, и гори все синим пламенем.

Номер на одну цифру отличается от номера Рэда. Я рискнула и набрала, с последней цифрой на один больше.

— Здравствуйте, это Мадлен Дюмон…

— Алле! Мэдди!

Черт! Это Линден! Я отключилась и набрала телефон еще раз, с цифрой на один меньше. Быстро-быстро, чтобы не передумать со страху. Ерунда какая, всего лишь звоню самому известному режиссеру в мире.

— Да!

Это определенно был решительный голос Оливера О’Нилла.

— Э-э… здравствуйте. Это Мадлен Дюмон. Мне передали, чтобы я вам позвонила.

— Кто?

— Мадлен Дюмон. Ваш сын… ваша дочь сказала, чтобы я позвонила вам.

— Да?

— Насчет «Вестсайдской истории». Я… я танцовщица.

— И?..

Он хоть понял, кто я?

— И вы сказали, что могли бы прослушать меня на какую-нибудь роль в вашем фильме. Так передала ваша дочь.

— И вы танцовщица, говорите?

— Мы с вами встречались, — осторожно сказала я, — мы живем в одном отеле.

— Мгм…

Он как будто что-то еще делал во время разговора. Пил кофе или читал газету, например.

— А когда мы сможем встретиться? — нечего проявлять застенчивость.

— В шесть у ресепшена, — он вдруг перестал ходить вокруг да около и решительно взялся за дело. — Заскочим куда-нибудь, чего-нибудь выпьем.

Я приняла душ и оделась. Внутренний голос настойчиво шептал: что-то не так. Может, он не понял, кто ему звонит? Я сказала, что я танцовщица — никакой реакции. Ничего вроде «а, девушка Рэда» или «сенсационная девочка-англичанка». А потом я вспомнила, что Линден болтала о нем и о молоденьких девушках. Но стоит ли ей верить? Теперь уже все — дело сделано. Шесть часов.

Было уже почти время ланча, а я все еще не решила, что делать. Я ждала, что позвонит Рэд, но он не звонил. Чем, интересно, занимаются остальные? Крикетисты и Холли? Хантеры? Все меня бросили.

Наконец я заставила себя выйти из номера и спустилась в пляжный бар. Прошла мимо ресторана и бассейна — ни одного знакомого лица. На пляже сидели Флавия и ее жокей. У него был по-прежнему похоронный вид, а она пила нечто кошмарного ярко-розового цвета и смеялась. Смех напоминал ослиный рев.

— А они все уехали на пиратском корабле, — сказала она. — По-моему, это просто повод напиться, но мама и папа настояли на том, чтобы взять всех. Пытаются развеселить моих мелких, наверное. Можно подумать, у них траур! А ведь их друзья-школьники еще даже не уехали!

— О’Ниллы с ними?

— Да. Кажется, и дети тоже.

— А мне ничего не сказали.

— Кто-то сказал, что тебе нехорошо. Твоя мама?

Ну ты, Флавия, и скотина.

— Ты имеешь в виду подружку моего папы?

— Ага.

Да-а. Какая же она толстокожая! Ну и что делать дальше? Пиратский корабль с большим крестом на флаге стоял на якоре в бухте. Люди поехали туда на какой-то праздник — пить ром и дурачиться. С Рэдом это было бы весело.

Я вернулась в номер, взяла полотенце и сценарий. Буду сидеть у бассейна и учить слова. А потом меня ударило как кувалдой. Рэд! О, Рэд, что же я наделала? У нас же осталось всего два дня! Неужели он и правда так рассердился? А я даже не помню, из-за чего мы поругались. Рэд всего лишь хотел, чтобы я думала только о нем и не парилась по поводу своих родителей. Неужели только из-за этого? Ну не могу я по команде забыть о них! Не каждую неделю узнаешь, что у папы кошмарная подруга, а мама собирается родить еще одного ребенка!

Я неважно себя чувствовала. Может, тихий день в одиночестве — то, что доктор прописал? Мама. Папа. Рэд. Я то успокаивалась, то снова тряслась от гнева. Как они могли? И Рэд ждал, что я от этого всего абстрагируюсь? Почему он не передал мне сообщение от Оливера? Ну надо же — я поставлю себя в глупое положение! Я ему покажу! Я им всем покажу!