Автор неизвестен - Тайные страсти

— Вот как? И как же ты собираешься этому помешать?

На этот вопрос ответила Эулалия, которая неизвестно откуда достала сложенный лист бумаги и молча передала его сенатору.

— Что это? — брезгливо поморщился тот.

— Это настоящее свидетельство о рождении моей дочери, — объяснила Мария Алехандра, — здесь есть и отпечаток твоего пальца. Я не собираюсь использовать этот документ, если ты сам меня к этому не вынудишь.

— Черта с два ты его используешь! — завопил сенатор, яростно разрывая бумагу на клочки и разбрасывая их по красному паласу, устилавшему пол кабинета.

— Это вы напрасно, — улыбнулась Эулалия, словно ее забавлял вид взбешенного Эстевеса, — вы разорвали только копию, а оригинал остался у меня.

— Так поступают настоящие шантажисты! — вновь завопил Самуэль. — Ты еще не знаешь, с кем связалась, Мария Алехандра! Смотри, не наживи себе неприятности!

— Благодаря тебе и моей сестре у меня их и так хватает, Самуэль, — хладнокровно отозвалась Мария Алехандра и, повинуясь жесту Эулалии, направилась к двери, но на пороге остановилась и добавила: — Сама Алехандра не хочет никуда уезжать, так что подумайте и о ней. Всего доброго, сенатор!

— Откуда же она успела узнать, что я собираюсь отправить Алехандру в Швейцарию? — сквозь зубы бормотал Эстевес, возбужденно прохаживаясь по кабинету после их ухода. — И что еще может натворить эта шалая бабенка? Надо будет поручить Монкаде выяснить, что это за монахиня с ней приходила. И где, черт подери, Дельфина? Следует отправить дочь как можно скорее, а она шляется неизвестно где и Бог знает с кем. Впрочем, на это мне плевать, а вот Алехандра…

— Даже если у тебя нет законных прав на собственную дочь, материнская любовь все равно сильнее всех законов, — говорила Эулалия, пока они ехали в такси к дому Себастьяна Медины, — и потому в любом случае ты правильно сделала, что объяснилась с сенатором начистоту…

— Он… он любит Алехандру, как и положено отцу, — разговаривая сама с собой, прошептала Мария Алехандра, забившись в угол сиденья. — Поэтому мне становится страшно.

Эулалия изумленно взглянула на нее:

— Знаешь, Мария Алехандра, порой я удивляюсь тебе — что ты за человек? — Наверное, я просто не такая, как тебе кажется. — Мария Алехандра грустно улыбнулась. — Раньше я считала, что на свободе жизнь такая же, как в тюрьме. Но теперь я поняла, что здесь еще хуже, чем там….

— Ну-ну, не преувеличивай, — улыбнулась монахиня и дружески обняла Марию Алехандру за плечи, — кроме того, хочу тебе сказать, что ты должна думать не только о своей дочери, но и о себе самой. Ты еще полюбишь кого-нибудь, и у тебя будет свой дом, семья…

В этот момент они проезжали вдоль парка, за невысокой оградой которого были видны прогуливающиеся парочки. Мария Алехандра проследила за взглядом Эулалии и медленно покачала головой:

— Об этом я тоже мало что знаю. В тюрьме мне не приходилось задумываться о том, чего я лишилась из-за того, что меня изнасиловали. За всю мою жизнь меня только раз поцеловал мужчина!

— Да? — Эулалия быстро взглянула на Марию Алехандру. — Значит, у тебя уже кто-то есть?

Ответом ей был лишь продолжительный вздох. Впрочем, после небольшой паузы, во время которой они проехали через площадь Согласия и свернули на улицу Кортасара, Мария Алехандра все же объяснилась:

— Это — Себастьян, я у него работаю. Он врач, но сильно пьет после того, как начались нелады с карьерой… В ту ночь он тоже был пьян, а я хотела его успокоить… Короче, он меня поцеловал, но тут мне стало страшно, и я почувствовала такое отвращение, словно повторился весь тот кошмар… Боже мой!..

— Успокойся, успокойся, тем более что мы уже подъезжаем… Мне кажется, тебе стоило бы обратиться к психиатру, чтобы он помог тебе преодолеть эти комплексы и стать нормальной женщиной. Ну вот и все, мы приехали, выходи.

— Спасибо тебе, Эулалия. — Мария Алехандра, поцеловав монахиню на прощание, вылезла из машины и пошла по дорожке к дому.

— Да благословит тебя Господь, дочка, — задумчиво пробормотала монахиня.

Алехандра была обижена и грубостью матери, и поведением Марии Алехандры, которую она уже стала считать своим другом, что о возвращении домой не могло быть и речи. Решение пришло неожиданно, когда она уже села в такси и водитель, молодой, смуглый парень с озорными глазами, спросил: «Куда едем?» Она дала адрес Фернандо, понадеявшись на то, что застанет его дома и ей не придется торчать на лестнице, дожидаясь его возвращения. Но уже нажав на кнопку звонка, она вдруг пришла в замешательство и, когда отворилась дверь, не смогла произнести ни слова.