Бернардо Гимараенс - Между верой и любовью

Но все ограничилось лишь этой мягкой сентенцией и осталось между Эугенио и матерью. Мальчик точно так же проводил все время с Маргаритой, но старался следовать просьбе матери и возвращаться домой пораньше хотя бы иногда, что на самом деле стоило ему большого труда. Родители улыбались и радовались искренности «маленького учителя», которого с тех пор так и называли, и не сердились на него за длительное отсутствие.

Эугенио не лгал, когда говорил, что учит подругу детства читать. Путник, проходивший мимо в то время, мог увидеть в тени деревьев у моста странную парочку — стройного мальчишку лет двенадцати, сидевшего на траве, через плечо указывавшего девочке, немного младше его, на буквы в алфавите.

Эугенио был одарен кротким и тихим нравом и еще в детстве выказывал не по годам развитую рассудительность и серьезность, обладал отличной памятью и быстрым умом. Он также показывал склонность к религиозному учению. Его любимым развлечением (после встреч с Маргаритой, которые он предпочитал всему на свете) было чтение маленького молитвослова, который он ревностно хранил, украсив цветами, мишурой и прочими пустяками. Мальчик устраивал службы и отмечал церковные праздники с чрезмерной, подчас комичной серьезностью. Его помощниками были домашние рабы-креолы, а иногда к ним присоединялась и Маргарита, которой это очень нравилось.

Видя все это, сеньор и сеньора Антунес поняли, что мальчик рожден быть священником и нельзя не напутствовать его на это призвание. Так было решено отправить его на учебу в семинарию.

В те времена религия и вера были весьма почитаемы, и иметь сына священника было огромным счастьем и гордостью для семьи. И даже сегодня, в основном среди просвещенных помещиков, немало тех, кто охотно посвятил бы себя служению Господу.

Накануне дня, когда был назначен отъезд в семинарию в Конгоньяс [6] Конгоньяс — город в Бразилии, входит в штат Минас-Жерайс. , Эугенио отправился в дом Умбелины, чтобы попрощаться с Маргаритой, и задержался дольше обычного. Пришлось отправиться на его поиски. Нашли его под деревом, где они с Маргаритой обычно проводили время.

В предвкушении долгого расставания они и не заметили, как наступила ночь. Дети плакали, обнявшись, пока не забрезжил рассвет, пробудивший их от оцепенения.

И вот наш герой покинул вольные, безмятежные поля родительской усадьбы и, сменив привычную одежду на биретту и черную сутану, окунулся в монотонную, суровую жизнь семинарии в Конгоньяс как и немало подобных ему юношей, словно вольные птицы запертых в этой обители.

Какая радикальная разница в жизни! Как же все здесь отличается от атмосферы родного дома! Словно куст, вырванный из родной земли, Эугенио никак не мог прижиться на новой почве.

Перед тем как продолжить рассказ, остановим ненадолго наш взгляд на живописном здании семинарии и особенно на высокой, возвышающейся на холме часовне церкви Бон-Жезус-ди-Матозинью.

Словно маяк блистала она с горы, услаждая усталый взор путников, давно находившихся в пути, обещая убежище всем, кто странствовал по долине, и, как сосуд с блаженной благодатью, обещая исцеление от всех телесных и душевных страданий.

Многие странники из самых дальних концов страны приезжали сюда, чтобы преклонить колени перед Спасителем и просить его об утолении печалей, отведении невзгод и исцелении от болезней.

Над церковным двором возвышались величественные, больше человеческого роста, гипсовые статуи пророков.

Поговаривали, что у автора этих скульптур то ли не было пальцев, то ли всей правой руки, поэтому скульптуры были далеки от совершенства. Не нужно было быть профессионалом, чтобы заметить, что кое-где пропорции были совсем не соблюдены — головы плохо слеплены, торсы чересчур монументальны, в общем, многое выдавало то, что статуи пророков были плодом творчества не самого опытного скульптора. Тем не менее, характерные черты пророков были вполне различимы, их величественные одеяния выглядели торжественно, и резец скульптора смог даже оставить на из лицах глубокомысленные и просветленные выражения.