Владимир Андреев - Жажда мести - Жажда мести. Храм любви

— О, какая ты заботливая, дочка. Я так рад, когда прихожу к вам в гости.

Молодой человек хотел сказать, что он испытывает диаметрально противоположные чувства, но промолчал. Нандинья поставила поднос перед Хералалом, и тот сразу переключил на него все свое внимание. После того как бутылка изрядно опустела, управляющий вспомнил о цели визита:

— Мои дорогие, я тут шел мимо, дай, думаю, загляну, впрочем, кажется я это уже говорил.

— Вы, дядя, не стесняйтесь, может, вам нужны деньги? — спросила девушка.

— Да, да, какая ты умная, Нандинья, недаром мой племянник влюбился в тебя по уши, — Хералал фальшиво рассмеялся. — Именно деньги. У меня произошли некоторые непредвиденные расходы, и вот…

— Поменьше надо играть в рулетку, если не умеешь выигрывать, — проворчал сквозь зубы Санджей, но дядя его не услышал, поглощенный бульканьем виски, которое он щедро наливал в свой стакан.

— Пойдемте в дом, дядя, — пригласила девушка.

С шумом выдохнув, так что ароматный воздух сада наполнился запахами винокуренного завода, мошенник отправился вслед за ней. Получив выпрошенные деньги, он тут же исчез.

— Тебе не кажется, что этот клоун нам слишком дорого обходится? — раздраженно спросил молодой человек, когда Нандинья вернулась.

Он хорошо умел считать чужие деньги, которые ему не принадлежали.

— Но ведь это твой родственник?

— Родственник… От него надо избавиться. Он может нас выдать в таком состоянии. Сам не понимает, что говорит, проболтается кому-нибудь, и петля нам обеспечена.

— То есть как избавиться?

Санджей хмуро посмотрел на испуганную подругу. Для него уже не имело значения — родственник, не родственник… Словно загнанный зверь, он готов был разорвать любого, кто встанет на пути. Девушка уловила его взгляд, заглянула в пустые, холодные глаза и почувствовала, как мороз пошел по коже. Она вдруг осознала, что Санджей избавится и от нее, если сочтет это нужным.

— Мне что-то холодно, — сказала Нандинья, — я пойду в дом.

Санджей понимающе ухмыльнулся.

Стеклянные двери отеля «Кларидж» распахнулись, и в холл вошла женщина, сразу привлекшая к себе взгляды мужчин, находившихся поблизости. Они внимательно следили, как она уверенной походкой подошла к стойке портье и, наклонившись к нему, сняла черные очки:

— Мне, пожалуйста, номер.

Портье заглянул в ее глаза и почувствовал, что тонет в них, словно корабль, потерпевший кораблекрушение. Женщина была удивительно хороша. Служащий протянул ей ключи от номера, двигаясь, как во сне. Он еще долго смотрел ей вслед, даже когда она уже исчезла за створками лифта.

Арти недолго пробыла в гостинице. Она приняла душ, переоделась и вскоре вышла на тихую улицу. Проходя мимо большого магазина, зашла внутрь и купила автоматический «Кодак», такой же, какой был у нее когда-то.

Она представила себе, как тот аппарат лежит глубоко на дне реки, занесенный илом. Непроявленная пленка хранит изображения кокетливо улыбающейся Нандиньи, ее любовника Санджея. Они смеются над ней, смеются ей в лицо, довольные, что так легко обвели глупую вокруг пальца. Но вот следующие кадры, на них глаза лгуна, видно, как меняется их выражение, они теряют наигранную доброту, пустеют, становясь похожими на бездушные глаза манекена, и вот уже глаза убийцы. Дальше изображение чудовищного крокодила, затем смазанный от толчка в спину кадр, и все…

На улице плавился асфальт от невыносимой жары, но Арти почувствовала, как мороз пошел у нее по коже.

Белое здание школы выглядело непривычно тихим, занятия в самом разгаре. Арти еле дождалась перемены и стала жадно всматриваться в пробегающих ребят. Бобби и Кавита, нигде не появлялись: не было их ни на площадке, ни в саду.

— Эй, лови, ну что же ты! — раздался громкий крик.

Откуда-то сбоку вылетел футбольный мяч и уткнулся в сетку, за которой она стояла. Подбежал мальчик, и Арти ощутила, как замерло ее сердце — Бобби, похудевший, вытянувшийся, смотрел прямо на нее. Он быстро потерял интерес к незнакомой женщине, поднял мяч и пошел к друзьям. Мать лихорадочно щелкала камерой, вдруг сын остановился, медленно повернулся и поглядел такими глазами, что Арти чуть было не закричала: «Бобби, сынок, это я, твоя мама!» Но крик замер в горле. Нет, она не имеет права вернуться к детям, будто ничего не случилось, она должна, ради своих же детей должна очистить их дом, очистить этот мир от подлого убийцы!

Арти надела темные очки, спрятала фотоаппарат в сумочку. Надежда в глазах мальчика сменилась привычным отчаянием, и он ушел, не обернувшись больше ни разу.