Ануш Варданян - Не ссорьтесь, девочки!

— Бедная босая старушка-мать. Вам впору открывать музей обуви.

— Точно! — радуется Юля. Ее в последнее время радуют новые начинания.

— Ага. Баню мы уже открыли, — язвит Нонна. — На очереди магазин… Что мы там еще решили? А, прокладки продавать!

— А что? Дело большой важности и очень-очень деликатное, — сообщает Юля. — У женщин, между прочим, этот бывает, ПМС.

— Что такое ПМС? — не понимает Нонна.

— Какая ты глупая все-таки. Сартра читаешь, а элементарных вещей не знаешь. ПМС — это предменструальный синдром. Каждая женщина чувствует себя перед этим делом неважно.

— Я вот плакать хочу, — говорит Юля.

— А я убить кого-нибудь, — откровенно говорит Соня.

— Да? — с опаской спрашивает Нонна. — А я нормально себя чувствую.

— Наш магазин не только будет продавать модные и удобные прокладки, он создаст специальный стиль.

— Тогда центр психологической помощи при ПМС, а также постреабилитационную службу.

— О! Хорошая идея.

Тягучий восточный напев в электронном исполнении мобильного телефона Нонны поплыл над скамейкой. Подруги переглядываются со значением: вот он, первый звонок.

— Кто бы это мог быть? — тут же испугалась Нонна.

— Случилось, наверное, что-нибудь, — пошутила Соня.

— Дура!

— Хорошее, я имею в виду только хорошее.

— Алло! Алло!

Девчонки, увидев, как изменилось лицо подруги, переглянулись. Соня схватила ее за руку. Юлька замерла.

— Что?!

— Это Федя…

— Фу ты, напугала, дурочка, — выдохнула Юля. — Что говорит?

— Что-то говорит про девятое число…

— Что «девятое число»?

— Не знаю. Разъединилось.

— Понятно, с Днем Победы поздравлял.

Нонна вертелась перед зеркалом и пыталась застегнуть новые джинсы. Она несколько лет не носила джинсы, смущаясь покатого зада, поэтому устала и вспотела. После очередной неудачной попытки Нонка вспомнила старый хипповский способ — застегнуть узкие штаны лежа. Она улеглась на пол, и тут, как всегда без стука, вошла мать.

— Ты бы еще в чешки попыталась влезть, в которых в четвертом классе занималась бальными танцами, — насмешливо сказала Араксия Александровна, остановившись в дверях комнаты.

Нонна решила не отвечать. Пусть себе иронизирует, если ей этого хочется. В конце концов, нельзя у человека отнять право чувствовать свое превосходство над другими. И потом, над кем еще иронизировать Араксии Александровне? Почти выгнувшись в мостик, она победила джинсы от Армани, три года томившиеся в шкафу в ожидании этой минуты.

— Это Федор звонил? — спросила мать между прочим.

Лежа на полу, Нонна тяжело дышала после изнурительных физических упражнений с молнией. Сделала вид, что не расслышала. Что вы там говорили? Про кого? Ничего не слышу.

— Возвращается? — спросила Араксия Александровна, словно говорила о раковой опухоли, вернувшейся после неудачной операции.

Нонна перекатилась на бок и неуклюже встала.

— Не знаю.

— Простишь?

Нонна смотрит на себя в зеркало. Молодая, красивая. Все еще красива. Она ощупывает бедра в туго сидящих джинсах. И похудела все-таки. Или она и не полнела? Может быть, она придумала всю эту полноту, чтобы отгородиться от мира, от мужских взглядов, от вероятных новых отношений и возможной боли? Сейчас она нравится себе. Нонна видит вопросительное лицо матери в зеркале и пожимает плечами.

— Простишь?..

— Не знаю.

— А что тут знать. Я ведь вижу. Простишь. Пойду погадаю.

— Не надо гадать. На него не надо…

Араксия Александровна оборачивается, долго, изучающе смотрит на дочь.

— Не надо, — повторяет Нонна. — Я ничего не хочу знать, ладно? Правда, мам, я ничего не хочу знать. Пусть все будет, как будет. Я не знаю, как будет, но пусть как есть… Я ничего не знаю, я даже не знаю, как молиться, чтобы правильно…

— Надо просить: «Господи, пусть все сложится наилучшим образом!»

— Да, пусть все сложится наилучшим образом.

Соня ходит по дому и собирает вещи в спортивную сумку. Жорик слоняется за ней из комнаты в комнату. В руках у него бутылка кефира, из которой он периодически отпивает. Как только Соня берет очередную вещь, он останавливается и заглядывает ей через плечо.

— Сонечка, ты куда едешь?

— На дачу, к приятелю Юли.

— Сонечка, а ты не врешь?

— Нет, не вру.

— Сонечка, ты хочешь меня бросить, я чувствую.

— Хотела бы, давно бросила бы.

— Сонечка, ты не думай, я приеду домой с победой.

— Не сомневаюсь.

— Сонечка, не говори со мной так. Я очень страдаю. Наши отношения в последнее время были не идеальны, я понимаю. Но я получу приз на фестивале.