Итсасо Мадарьяга - Одинокие сердца

Все, кто находился в уютной гостиной «Роуз-Гарден», погрузились в размышления. Сейчас не было смысла упрекать себя и друг друга в том, что они натворили. Что было, то прошло. Сейчас им всем следовало сосредоточиться на том, как выкрутиться из сложившейся ситуации. В этом женщины полагались на Арчибальда и Сэма.

Одри положила руки на подлокотники кресла и, шумно вздохнув, сказала:

— Пойду-ка я поговорю с тетей Шарлоттой.

Одри с самого начала чувствовала себя здесь лишней — как будто все то, о чем сегодня говорилось по поводу «Виллоу-Хауса», должны были решить остальные присутствующие, но отнюдь не она. Лишь в конце разговора Одри вдруг осознала, что и она причастна ко всему этому. Теперь же, высказав то, что накопилось у нее на душе, она почувствовала настойчивое желание отсюда уйти.

Шарлотта вела себя очень тактично: даже не заглядывала в гостиную и все время находилась на кухне под предлогом того, что ей нужно переписать начисто кое-какие новые рецепты. Зайдя на кухню, Одри увидела, как тетя листает свои записи, то и дело поправляя сползающие с носа очки. Одри невольно подумала, что тетя почти никогда не хмурится и вообще не выражает никакого беспокойства, хотя Одри была уверена, что у нее имелось много проблем.

— Я пришла выпить чашечку чая, тетя Шарлотта.

Одри уселась с унылым видом за стол. Шарлотта расплылась в широкой улыбке и посмотрела на племянницу поверх очков.

— Тяжелый был день, да?

— Да. Такой тяжелый, что тянет на пару месяцев.

Шарлотта кивком головы показала на чайник.

— Налей себе чаю. Я его совсем недавно заварила.

Одри, послушно направившись к кухонному шкафу за чашкой, вдруг заговорила с решительным видом:

— Помнишь, как мы разговаривали в саду? Ты еще меня спросила, чем мне хочется заниматься. — Одри, уже держа чашку в руках, на несколько мгновений задумалась, а затем продолжила: — Я уже поняла чем. И поняла я это, честно говоря, еще в Шартрском соборе.

Шарлотта внимательно посмотрела на племянницу.

— Там передо мной промелькнула вся моя жизнь, и я увидела ее совсем другими, незатуманенными глазами, а затем, у тебя в саду, меня осенило. Я спросила себя, чем хочу заниматься, и ответ стал для меня очевиден: «Виллоу-Хаус». — Одри оглядывала кухню блестящими от волнения глазами, ни на чем не останавливаясь. — Потерять этот дом означало для меня потерять свое прошлое, и теперь я нуждаюсь в том, чтобы вернуться туда, чтобы заново обрести свои корни, вспомнить, кем я была, и больше не забывать об этом. В «Виллоу-Хаусе» полно замечательной старинной, прекрасно сохранившейся мебели. Вот этим я и хочу заняться.

Шарлотта не очень хорошо понимала, о чем сейчас говорила Одри, но решила ее не перебивать.

— Я хочу посвятить себя антиквариату, старинным и современным декоративным стилям, хочу разрабатывать дизайн интерьеров… — Одри посмотрела на тетю с таким выражением лица, которое та у своей племянницы еще не видела. — Вот чем я хочу заниматься!

— Прекрасно! Очень рада это слышать!

— Я снова буду вращаться в мире искусства. — Взгляд Одри стал мечтательным, словно она мысленно представляла себе то, о чем сейчас говорила. — Но уже совсем по-другому. — Она повернулась к тете и посмотрела ей в глаза — в первый раз с того момента, как начала говорить. — Я пока еще не представляю, что именно буду делать. — Девушка пожала плечами и хихикнула с таким видом, как будто только что совершила какую-то шалость. — Я лишь знаю, что хочу заниматься именно этим и что я знакома с людьми, которые могут мне помочь.

Тетя и племянница посмотрели друг на друга и улыбнулись. Одри стояла, прислонившись к холодильнику, а Шарлотта сидела за столом. Отхлебнув чая из чашки, Одри повернулась к окну и посмотрела — глазами, заблестевшими от подступивших слез — на уже погрузившийся в ночную темноту сад. Приятно, когда рядом с тобой находится человек, в общении с которым иногда можно обойтись и без слов.

Одри понимала, что ее ждет долгая бессонная ночь. Она ведь теперь была полна планов и надежд, и это не позволит ей уснуть. «А ведь все еще может закончиться очень плохо, может случиться так, что вернуть «Виллоу-Хаус» не удастся, — подумала она. — Впрочем, раз уж за это дело взялся дядя Арчи…»

Она показалась себе маленькой девочкой, верящей во всемогущество взрослых родственников — как будто те всегда могут добиться того, чего захотят. Ей очень хотелось, чтобы так оно и было… Но вдруг Одри пришла в голову мысль, что есть, наверное, множество людей, которые с радостью делают всевозможные пакости своим окружающим и всячески им мешают — просто так, из вредности, — и ее охватила дрожь.