Наталья Воронцова-Юрьева - Челка Ахматовой [СИ]

Я летела на встречу Нового года, как на крыльях. Открывшая мне дверь Рита была в старом спортивном костюме. Она всегда носила его дома. Только на этот раз под курткой была тельняшка. На голове у Риты, прямо поверх знаменитой ахматовской челки, лежала свернутая в кольцо елочная мишура.

Ровно в двенадцать мы сидели на кухне с поднятыми бокалами в руках. В радио пробили куранты. Мы выпили.

— Ну, — бодрым, праздничным голосом сказала Рита. — Расскажи мне что-нибудь.

— Что? — тупо спросила я.

— Ну не знаю. Что-нибудь. Это ведь ты у нас писатель. — Она посмотрела на меня безмятежным, мгновенно отяготившим меня нежностью взглядом. — Да, — сказала Рита, — ты гениальный писатель.

— Не преувеличивай, — сказала я.

— Ничуть, — сказала Рита. — Ты гениальный писатель, и я еще успею погреться в лучах твоей славы.

Она сидела напротив меня, в спортивных штанах и тельняшке, с дурацким переливающимся кружком на голове. Удивительно, вдруг с начинающейся тоской подумала я, ведь ей уже сорок восемь, и ни одного седого волоса.

Я вздохнула.

— Завтра из Урюпинска приезжает Вера, — сказала Рита. — Ты поедешь ее встречать?

Я кивнула.

— Вера аллергик, — сказала Рита. — У них в Урюпинске очень плохая экология.

Я кивнула. Я знала: больше про Веру ничего не будет сказано. Ну, может быть, кроме того, что Вера хороший человек и вообще интересная личность. У Риты все девушки такие. Рита патологически не умеет говорит о людях плохо. Поэтому слушать Риту скучно.

Впрочем, про Веру я знала и еще кое-что. Например, то, что Вера философ. В прямом смысле. Рита так и говорила:

– Вера философ. Вера настоящий философ, — говорила Рита, делая ударение на слове «настоящий». — У нее высшее философское образование.

–

Еще было известно, что Вера написала великолепную повесть про несчастную любовь. Потрясающую, интереснейшую повесть, с глубокой психологической мотивацией и в совершенно блестящем стиле.

Повесть, мгновенно отреагировав на известие о Верином приезде, привезла Света, торжественно вручив мне отпечатанный на пишущей машинке экземпляр.

— Талантище, — сопроводила Света процесс торжественного вручения мне Вериной повести. — Сейчас так мало кто пишет.

Я стала читать. Повесть, как я и ожидала, впрочем, не без тайного ревнивого трепета, оказалась совершенно гнусной. Гнусной и пакостной. Главная героиня была ангелом, бескорыстным, чистым существом и, да чего уж там, вообще «девочкой из элитной семьи в центре Урюпинска», а ее любовница — отъявленной негодяйкой, равнодушной и неблагодарной, и вообще пьяницей. И все это было коряво, длинно, нудно, сопливо и задушевно до невозможности.

— Ну как тебе? — спросила Света. Она явно не сомневалась в успехе.

— Ужасно, — сказала я. — Просто помойка какая-то.

Света растерялась.

— Да, но каков стиль! — не очень уверенно возразила она.

А еще Вера была страстной. Так сказала Рита.

— Вера очень страстная, — сказала Рита. — Даже больше, чем ты. К ней буквально нельзя притронуться. Просто огонь. Надо вас познакомить.

— Зачем? — удивилась я.

— Ну как же, — удивилась Рита, — ты же любишь интересных людей.

По мнению Риты, Вера была интересным человеком, и с ней все хотели познакомиться. Конечно, в чем-то она была права. Во всяком случае, в том, что с Верой действительной все хотели познакомиться. Ну, или почти все. Как, впрочем, и сама Вера. Судя по немногословным Ритиным рассказам, Вера не отказывалась ни от каких знакомств. Что, собственно, было неудивительно, учитывая тяжелую экологическую обстановку в Урюпинске, безусловно, сказывающуюся на личной жизни. Или ее отсутствии. Поскольку Урюпинск — это вам не мегаполис с его снисходительным, и я бы даже сказала, попустительским отношением ко всякого рода сомнительным гражданам. Разумеется, все это запросто могло сказаться на темпераменте. Разумеется, в лучшую сторону. И тому при желании можно было насчитать немало примеров.

Начать хотя бы с Риты. Она была искренне убеждена, что Вера очень страстная, даже, по весьма интересному выражению Риты, больше, чем я.

Или взять Ирину Князеву, довольно часто приезжающую к Рите особу и одно время даже пытавшуюся ухаживать за мной. Впрочем, не только за мной. Впрочем, Ирина Князева — это отдельная песня, и когда-нибудь я вам о ней расскажу. Но не сейчас, потому что к данной истории она имеет довольно косвенное отношение.

Так вот эта самая Ирина Князева тоже находила Веру весьма темпераментной. Если не сказать больше. Собственно, именно Ирина Князева и была тем человеком, впервые встретившимся Вере после того, как поезд из Урюпинска прибыл на московский вокзал. Рита вошла в ее жизнь гораздо позже.