Джилл Мэнселл - Соло

— Я видел сегодня твою машину.

— Ну и?.. — Росс не отвел глаз от взгляда брата. На лице Росса читался вызов.

— Ну и за рулем случайно оказалась Тесса. Если хочешь знать мое мнение, то ты выставляешь себя полным дураком.

— Послушай, — Росс поставил свой стакан. — Не делай поспешных выводов. Тессе нужна была машина. Ты не знаешь, что на днях ее сбил автомобиль, когда она ехала на велосипеде. Ей повезло, что она осталась в живых. А поскольку она носит моего ребенка, я должен быть уверен, что у нее есть безопасное средство передвижения. Я просто не хочу, чтобы она погибла, понятно?

— Прекрасно, — ответил Макс. — Очень похвально. Особенно если ты в курсе, что на твоем жизнесберегающем транспортном средстве она разъезжает по городу со своим очень наглым дружком.

…………………………………………..

Мэтти даже самой не верилось, что она этим сейчас занимается — крадется в комнату дочери, чтобы почитать тайный дневник, о существовании которого она знала, но который ни разу еще не видела.

Однако Грейс ее беспокоила. И когда дочь мимоходом сообщила, что Росс восхитился — отнюдь не двусмысленно — ее фигурой, беспокойство Мэтти дошло до того, что она решила вмешаться.

По словам Грейс выходило, что Росс требовал, чтобы она — и только она — каждый день приносила ему кофе, что он разговаривает с ней гораздо чаще, чем с другими официантками, и что он проявляет к ней явно не случайный интерес.

Мэтти довольно скоро удалось откопать то, что она искала, — тетрадь в красной кожаной обложке. Сама Мэтти была безнадежной неряхой, и ее всегда удивляла страсть дочери к порядку и аккуратности. Так что найти то, что Мэтти было нужно, не составило никакого труда. Дневник лежал на нижней полке прикроватной тумбочки под тремя рекламными проспектами и стопкой розовых бумажных салфеток.

…………………………………………..

Мэтти закончила читать, поежилась, закрыла тетрадь и положила ее себе на колени. Подняв глаза, она увидела свое отражение в зеркале платяного шкафа: бледная, со всем смирившаяся и внезапно постаревшая, так что от ее моложавости не осталось и следа.

Дело дрянь. Придется ей действовать. То, что молоденькие девочки влюбляются, явление, может быть, и нормальное, но теперь, когда Мэтти знала, насколько ее дочь одержима Россом, рисковать она не могла.

Надо сказать Грейс, что Росс Монаган ее отец.

— Макс! — воскликнула Франсин, сдвинув на затылок свою широкополую соломенную шляпу и обвив руками его шею с таким энтузиазмом, что Макс почувствовал тепло касавшихся его знаменитых грудей. — Боже мой, ты пришел спасти меня из ада! Ты настоящий рыцарь в латах.

Макс едва владел собой. Когда она прекратила его обнимать, он медленно снял с нее солнцезащитные очки. Темно-карие глаза Франсин беспокойно бегали, а съемочная группа и несколько человек из массовки с любопытством смотрели на происходящее.

— Да, это действительно я, — заверила она Макса, все еще крепко держась за его локоть. — И я обещаю, что в этот раз не буду плохо себя вести. Я так рада тебя видеть, что плохо вести себя не могу…

Все это было так приятно. Максу позвонили и предложили явиться через сутки и заменить чересчур темпераментного сценариста. Предложение было, конечно, очень выгодным, но только этот род занятий Макс не считал самым приятным времяпрепровождением. Ему не нравилось соблюдать условности, без чего не обойтись при работе в коллективе, и он не любил склоки, которыми всегда славились съемочные группы — особенно когда не все шло гладко. Новый сценарист неизбежно оказывался втянут в клубок зависти, споров и борьбы за власть. Намного проще сказать, что занят другим контрактом, и, выразив сожаление, вежливо отклонить предложение.

Но когда вчера из Амальфи позвонил Джек Уэстон и сказал, что главная героиня его несчастного фильма лично рекомендовала ему Макса Монагана в качестве сценариста, Макс кочевряжиться особо не стал. Удивленный, что Франсин вообще запомнила, как его зовут, и польщенный тем, что она так верит в его способности, Макс осознал, как сильно хочет видеть ее снова.

И естественно, он был опьянен мыслью о том, что Франсин Лалонд снова хочет видеть его. Хочет она его видеть как сценариста или как любовника — это уже другой вопрос. Надеясь, что он интересен ей в обоих качествах, Макс согласился вылететь немедленно.

И вот теперь он был здесь, на небольшой, залитой солнцем площади на Неаполитанской Ривьере. Франсин была в его объятиях, и к ним направлялся измученный, но явно уже чувствующий облегчение режиссер в розовой бейсболке.