Ирина Быстрова - На перекрестке

— Так все обычно делают, — пожала я плечами.

— Все, — согласилась Дарья. — И мой так делал. Оттого я и сбежала от него.

Дарья сбежала от своего спустя четыре года после свадьбы. Было это два с половиной года назад. Да, она выходила замуж не юной девушкой — Дарье стукнуло уже тридцать, когда она согласилась на эксперимент. И это, как она считает, было ошибкой. «Надо нырять в омут головой в двадцать с небольшим, — всегда повторяет она. — Позже — уже чревато». А я думаю, что «чревато» лишь для таких, как Дарья. Уйма людей женится после тридцати и после сорока и — ничего, живут и даже возносят хвалу Господу за такой счастливый поворот событий. Дарья же слишком экспансивна. Таким судьба бежать по жизни в одиночку. Потому что просто никто рядом не выдержит.

Она и сама это знала. И все равно решила проэкспериментнуть, как говорит Иринка. Закончился сей эксперимент плачевно. Для мужа. Потому что он любил ее. И уход Дарьи воспринял трагически. Даже уехал жить в другой город. В провинцию, к маме. Откуда еще пару лет писал грустные письма в надежде подвигнуть Дашку на примирение. Но та была непреклонна.

— Нельзя возвращаться туда, где тебе было хорошо, — философствовала она.

— Тебе там было хорошо? — удивлялась я. — Что ж неслась оттуда, как угорелая?

— Было хорошо, — отвечала подруга. — Первые несколько месяцев. А потом…

А потом он принялся перекраивать ее. Под фасончик своей мамы, то есть полной противоположности Дарьи.

— Я бы подстроилась, — объяснила Дарья, — если бы требовалась небольшая переделка. Но чтобы уж до последнего стежка…

И она сбежала. Счастлива? Скорее да, чем нет. Я же говорю, ей лучше в одиночку.

А мне? Не знаю, не знаю. Одной жить очень неплохо (Иринка и Бренда не в счет, мы же о другом, ну, вы понимаете), но иногда я думаю, что нужно ведь все попробовать в своей жизни, верно? И «одиночку», и семейную жизнь. Чтобы тогда уже точно сказать: вот это мне подходит, а это — ни в коем случае, даже не предлагайте! А так получается, что я сижу в своей «одиночке» и оттуда рассуждаю, что, мол, да, конечно же одной-то оно совсем неплохо и даже в некоторых смыслах лучше, гораздо лучше, чем вам, окольцованным… А ведь не была окольцована ни разу. Знаю об этом понаслышке. Но сужу об этом с полным знанием дела. Смешно. Впрочем, окольцованные ведут себя точно так же.

От Дэвида Кертиса ничего нет. Наверное, в Таиланде неуверенная связь. Все-таки настоящий край света.

Павел поднял меня на смех, когда я озвучила ему свои соображения насчет Таиланда. Случайно это все вышло. Мы сидели у моих родителей и разговаривали обо всякой чепухе, начиная от предстоящих саммита и чемпионата мира по футболу (мужская тема) и заканчивая так некстати вошедшими в моду рюшами и воланами (это уже по нашей с мамой части). Тут по телевизору упомянули тайскую кухню, я оживилась и высказалась по поводу Таиланда и его удаленности от всех благ цивилизации.

— Ты серьезно? — выпучил на меня глаза Павел.

— Что? — ощетинилась я.

— Ты серьезно думаешь, что в Таиланде нет электричества?

— Я так не говорила, — возразила я. — Я сказала, что там наверняка плохо дело с Интернетом.

— В Бангкоке? — усмехнулся он.

— Речь не шла о Бангкоке. — Я изо всех сил сдерживала раздражение. — Это тебе не Монако, где Монте-Карло занимает всю территорию страны.

— Почти всю, — поправил он.

— Хорошо, — согласилась я, — почти всю. Так вот, Бангкок в смысле благ технического прогресса не вызывает у меня никаких сомнений, но вот что там делается на остальной территории…

— Все равно, — продолжал кривить губы Павел, — ваши, девушка, знания об окружающем мире оставляют желать лучшего.

Опять этот снисходительный тон. В последнее время он звучит все чаще и чаще. Как будто я неразумное дитя, за которым вечно нужен глаз да глаз. Согласна: я так выгляжу. Лицо а-ля Мэг Райан, рост метр шестьдесят пять и неистребимое пристрастие к джинсам и мокасинам. Но, на минуточку, разве по этому судят о том, что у Человека в голове? Пусть я веду себя подчас не лучше, чем моя родная дочь, но ведь это так, кураж. А окружающие, похоже, кроме этого куража, не способны замечать больше ничего.

Могу стать более серьезной? Конечно. Дайте мне пару секунд на то, чтобы вжиться в образ, и опля — перед вами солидная мать семейства, квалифицированный специалист и отличная хозяйка. Это не сложно, поверьте мне. Вот только нужно ли? Я часто задумываюсь об этом. Особенно после того, как встречу где-нибудь в городе старых знакомых, тех, с кем училась в школе или институте. Сначала начинаю им завидовать. Грешна, грешна, что поделать. Столького они добились, столькими вещами обустроились. Так и должно быть, думаю я, все-таки нам-то уже… о-го-го! А потом вглядываюсь пристальнее в их лица, и зависть моя потихоньку испаряется. Они все такие уже… э-э-э… не знаю даже, как сказать… стационарные, что ли. Одинаковые в этой своей стационарности. И — скучные.