Кэйтлин Битнер Рот - Строптивая красавица

Вулф фыркнул:

– Думать о чем-нибудь приятном? Черт, самое приятное для меня было бы сейчас оказаться на суше.

Томпсон усмехнулся.

Вулф прерывисто дышал. Ему надо было сосредоточиться хоть на чем-нибудь. Внезапно в его памяти всплыл образ девушки, которая два дня назад прошла мимо его столика в ресторане. Вулфу даже показалось, что он почувствовал исходивший от нее аромат корицы и роз. Волна желания захлестнула его. Алана Малоун… Это имя звучало, как дивная музыка.

Палуба накренилась, и новый приступ тошноты вернул Вулфа к действительности. Он глубоко вздохнул.

– Ну, что ж, начнем, пожалуй, – произнес он, стараясь пересилить недуг. – Я не желаю все плаванье держаться за стенку.

Томпсон оторвал взгляд от чайных листьев, лежавших на дне кружки, и устремил его на Вулфа.

– Что вы собираетесь начать?

Вулф молча отошел от иллюминатора и, стараясь шагать твердой походкой, направился к стоявшему возле его койки сундуку. Подняв крышку, он увидел лежавший сверху замшевый костюм для верховой езды. О чем он думал, упаковывая вещи в дорогу? Вулф вывалил содержимое сундука на койку, а затем бросил на дно замшевые штаны и рубаху с бахромой – одежду, которую он носил в экспедициях. Что бы ни уготовила ему в будущем судьба, Вулф не собирался возвращаться на Запад и снова заниматься поиском пропавших людей.

Поверх потертого замшевого костюма он положил новую, модную, сшитую на заказ одежду, предварительно аккуратно сложив ее. Томпсон внимательно наблюдал за его действиями, и это раздражало Вулфа. Хотя капитан торгового судна был любезен к нему и предоставил койку в своей каюте, Вулф предпочел бы жить один.

Уложив одежду, Вулф взялся за небольшую матерчатую сумку, которая тоже лежала в сундуке, и вытряхнул ее содержимое на койку: маленькие шелковые пакетики с имбирным чаем, россыпь мелких серых камешков и несколько узких полосок ткани.

Томпсон взял один из пакетиков, понюхал его и хмыкнул.

– Зачем это вам?

– Говорят, помогает от морской болезни.

Вулф закатал рукава рубашки и с помощью полосок ткани привязал к тыльной стороне запястий камешки.

– Это камень гематит, его еще называют кровавиком. Я купил камешки у одного китайчонка в Сан-Франциско. Если они помогут, то мне не придется все плаванье провести над ведром.

Томпсон усмехнулся и направился к двери.

– Это никчемное дерьмо, мой друг. Вас обманули. Лучше молитесь, чтобы нам благоприятствовала погода.

Через два дня ветер поменял направление. Вскоре небо затянуло черными тучами, море стало вздыматься. Судно так сильно кренилось, что у Вулфа кровь стыла в жилах.

Капитан стоял на верхней палубе, широко расставив ноги, и громовым голосом отдавал приказы матросам. Они сновали по палубе и лазали по мачтам, обвязавшись вокруг талии закрепленными к клиперу веревками, чтобы бешеные волны, которые с грохотом обрушивались на судно, не смыли их за борт.

Томпсон велел Вулфу привязать себя к койке, поскольку волны могли выбить дверь каюты и смыть пассажира за борт. «Да, – подумал Вулф, – не зря я всегда ненавидел мореплаванье».

Шторм бушевал трое суток. Странно, но Вулф почти не страдал от морской болезни. Нельзя сказать, что он совершенно выздоровел, но ум у него был ясным. Возможно, средства от морской болезни все же оказывали на Вулфа благотворное действие. Однако, несмотря на улучшение самочувствия, на душе было тревожно.

Вулфа терзала тоска, ожили смутные воспоминания о далеком детстве. После смерти матери его опекунами стала супружеская чета. Вулфу тогда было восемь лет. Однажды опекуны без объяснения причин привезли его в нью-йоркскую гавань и молча передали какому-то незнакомцу. Тот посадил мальчика в лодку и стал грести в сторону зловещего вида корабля. На полдороге Вулф оглянулся, но опекунов уже не было на пирсе.

Испуганный мальчик понял, что больше никогда не увидит их. Громада корабля тем временем надвигалась на него, приводя в еще больший ужас.

Они взошли на борт.

– Мы плывем в Ливерпуль, – пробормотал незнакомец, привязывая Вулфа к койке в каюте.

Это были единственные слова, которые он произнес за время плаванья. Вулфа мучила страшная тошнота, он думал, что погибнет. Выжить его заставила только надежда, что в порту Ливерпуля он увидит отца.

Но Вулф так и не встретился с ним. Когда грязный, изможденный мальчик сошел на берег в Ливерпуле, на пристани его ждал другой незнакомец. Он заставил Вулфа снять пропитанную рвотными массами одежду, которую мальчик ни разу не менял за время путешествия, и переодеться в свежую. А потом они поехали… Куда? Этого Вулф не мог вспомнить.