Кира Буренина - Свет в твоем окне

Перейдя под навес павильона автобусной остановки, я все еще соображаю, куда мне податься. Глаза мои шарят по названиям остановок автобусного маршрута — и я решительно вскакиваю на подножку подходящего автобуса с запотевшими стеклами. Светка Курочкина поймет мои беды, напоит кофе, расскажет что-нибудь забавное. И вот я у нее. Отчаянно жму на кнопку дверного звонка, но никто не открывает, за дверью ее квартиры слышатся таинственные шорохи и звуки. Это значит, что она дома, просто сейчас занята — занимается сексом с очередным красавцем любовником. Жизнь продолжается.

На улице дождь вскипает огромными пузырями в лужах. Я подхожу к телефону-автомату и от нечего делать набираю номер, который знаю наизусть. На том конце провода отзываются моментально, и это уже хорошо. Пока, спрессованная теплыми телами людей, качаюсь в утробе вагона метро, я вспоминаю один вечер. Почти ровно год назад одна программа не ладилась совершенно. Все спас телефонный звонок в прямой эфир, мягкий мужской голос произнес: «Добрый вечер, Маша». Кое-как мы дотащили передачу до конца. Мой неожиданный спаситель Филипп оказался настойчивым поклонником — он регулярно звонил в эфир или просто на студию и убедительно просил о встрече.

— И не вздумай, — говорили мне девчонки, — а вдруг он маньяк?

И вот я тащусь через всю Москву на встречу с маньяком и, возможно, уже никогда не вернусь домой. Кто поймет извращенную человеческую натуру?

Но не торчать же мне на улице до восьми вечера!

Филиппа я узнаю сразу — молодой человек в очках, в славном костюмчике, с рыжим портфелем в руке. Вылитый банковский клерк, отпросивший с работы. Заглядывая мне в глаза, он ведет меня в полумрак бара, чему я очень рада — не так заметны мои волосы-сосульки и макияж, похожий на смытый детский рисунок на асфальте.

— Что будете пить? — трепетно осведомляется Филипп, словно речь идет о чем-то сокровенном.

Я прошу большую чашку кофе, но он делает роскошный заказ. Стол уставлен тарелками с бутербродами с икрой и колбасой, фруктами, пирожными и конфетами. Филипп с нескрываемым восхищением разглядывает меня в свои очочки-бинокли и что-то деликатно и нежно журчит, как горный ручей. Я мотаю головой, как старая лошадь, и думаю все равно о своем: «А что, если позвонить Федорчуку, у него ведь был какой-то проект для меня? А если Петровичу? Ведь он давно меня звал к себе, обещал дать передачу».

Филипп накрывает мои озябшие ладони своими горячими руками, и меня осеняет: а ведь это мой радиослушатель! А сколько их еще, неизвестных слушателей моих передач!

— Простите, Филипп, спасибо, но мне пора, — неожиданно встаю я, — у меня еще есть дела.

У Филиппа огорченный вид, он что-то говорит на прощание и сует мне в руку свою визитную карточку.

Возвращаюсь домой по графику. Кошка Маруся вьется вокруг ног, тетя Ася что-то пронзительно вещает о новом премьере, милая тетя Оля бестолково топчется у плиты. В закопченной кастрюле она приготовила мне на ужин какое-то неопознанное блюдо. Все как всегда. Шуша, улыбаясь щербатым ртом, тащит за мной чашку горячего крепкого чаю и пачку печенья «Юбилейное». Я устраиваюсь на своем диване, кошка Маруся ложится в ногах. Уже в предвкушении очередного боевика дотягиваюсь до пульта телевизора, как неожиданной трелью взрывается телефон. С расстояния слышу неясное кваканье из трубки. Это Петрович! Только он умеет говорить без начала и конца! Подношу трубку к уху:

— …а я им говорю, не хотите ее в своем радиодоме, пойдет в наш! Оставайтесь со своими блатными сами! Разбрасываться такими талантами! Короче, двух передач я тебе, Машка, не обещаю, но одну точно! Жду завтра в десять, лучше в двенадцать, пропуск будет заказан!

Я киваю, роняю соленые слезы в сладкий чай и кладу трубку, откуда еще доносятся раскаты голоса Петровича. Родненький мой! Итак, я снова «несвободна»! Тетя Ася машет мне рукой и с кипой газет отправляется в свою комнату. Шуша набрасывает куртку и тоже исчезает. Кошка Маруся потуже сворачивается в клубок.

— Спокойной ночи, — шелестит тетя Оля и, шаркая тапками, удаляется к себе.

Я распахиваю набухшее от сырости окно и выглядываю на улицу. Холодные промытые звезды бесстрастно глядят на меня. Ночь. Тишина. Говорят, сегодня было солнечное затмение, а оно приносит аварии, катастрофы и несчастья. Я свой аварийный стык благополучно проскочила. Завтра — на работу. Формальности — ерунда. Когда я выйду в эфир, пускай на других волнах, я уверена, что однажды в студии раздастся звонок и голос очередного радиослушателя зажурчит из черных динамиков на всю страну. Это будет голос моего радиослушателя.