Ольга Кирсанова - Венера из Антальи

— Меня больше занимает мраморная скульптура позднеэллинистического периода, — отстраненно ответил я и попросил: — Если можно, включите музыку.

Это тоже было опрометчивым шагом. Широкая улыбка озарила лицо турка.

— Обычно европейцы не любят наши мелодии. — Он покрутил ручку настройки, и салон наполнила заунывная мелодия.

Звуки тянулись такими густыми, что, казалось, застревали в ушах на манер пробок. Я небольшой любитель даже хорошей европейской музыки, на концерты хожу от случая к случаю, не то что моя сестра. А в восточных мелодиях не разбираюсь вовсе. Однако чтобы не показаться неучтивым, произнес расплывчатое:

— Любопытно.

— Это лучшая музыкальная радиостанция, — с гордостью добавил таксист и стал негромко подпевать.

К отелю в Сиде я прибыл с гудящей головой. В мозгах крутилась та самая турецкая мелодия. Сестра с Юлей по моим расчетам уже должны были вернуться в отель, но портье сказал, что ключи от номеров у него. Оставалась слабая надежда, что мои женщины на пляже.

Так оно и оказалось, но, честно говоря, картина меня впечатлила.

Наверное, нет ничего хуже, чем оказаться в мокром, облепившем фигуру платье на виду заинтересованной публики. Мужчины рассматривают твою фигуру с бесстыдным любопытством, женщины осуждающе перешептываются, невоспитанные подростки показывают на тебя пальцами, обсуждая особенности телосложения по частям и в целом…

Именно в такой роли предстали я и Круглова на причале у прокатной станции. Приключение у прибрежных скал закончилось относительно благополучно. Те самые симпатичные яхтсмены, на которых я обратила внимание по пути из поселка, проявили гуманизм и сострадание — подняли нас вместе с полуразбитым скутером на борт и доставили к пирсу отеля. Яхтсмены, оказавшиеся то ли голландцами, то ли датчанами, категорически отказались взять с нас деньги за помощь, что лишний раз продемонстрировало моральное превосходство европейских мужчин над турецкими.

Появление дивной яхты вызвало нездоровое оживление среди курортников. Пляжники, побросав лежаки, пиво и крем Для загара, поспешили к пирсу. Пляжницы перестали стрелять глазами в мужчин. Молодые мамы с детишками — и те побежали смотреть на яхту. А уж хозяин прокатной фирмы, где я брала скутер, и вовсе не находил слов. Поминутно путаясь в русских и турецких выражениях, он грозил нам жуткими штрафами, следствием, судом и каменоломнями.

— Я заплачу вам за ремонт, — испуганно пообещала я, заходя за рекламный щит; нескромные взгляды ощупывали меня, словно руки таможенника содержимое подозрительного чемодана.

— Вы хоть знаете, сколько это будет стоить? — ярился хозяин фирмы, рассматривая мою фигуру, скульптурно облепленную влажными складками. — За ремонт — одни деньги. За то, что просрочили время, — другие. За упущенную выгоду — третьи. За испорченную нервную систему — четвертые…

— Юля, стань тут, — я дернула за рукав Круглову. — Никогда не понимала этих мужчин… Они же нас глазами раздевают!

— Никогда не понимала этих мужчин, — с феминистскими интонациями поддержала меня Круглова. — Стоит появиться на пляже топлес, в нескромном бикини — и на тебя никто даже внимания не обратит. А пройдись по набережной в мокрой юбке и блузке — все на тебя будут шеи сворачивать!..

Никита появился тут весьма кстати — словно случайный милиционер в темном переулке, где замышляется убийство. Приязненно улыбнувшись разъяренному турку, похлопал его по плечу.

— Не горячись, дорогой! — Достав портмоне, брат продемонстрировал готовность продолжить переговоры. — Мы все прекрасно понимаем твои оскорбленные чувства и потому готовы пострадать материально. Так в какую же сумму ты оцениваешь разбитый скутер и испорченную нервную систему?

Вымогатель осекся — он явно не ожидал от моего брата такой уступчивости. Однако довольно быстро пришел в себя и, достав калькулятор, деловито защелкал кнопками.

— Неужели все обошлось? — испуганно спросила Круглова, отлепляя от груди влажную блузку. — И нас не потянут в полицию?

Теперь я смотрела на нее вполне доброжелательно. После всего с нами произошедшего все мои подозрения как-то незаметно улетучились. И хотя в голове то и дело мелькали мысли об инсценировке покушения, интуиция и логика подсказывали, что девушка тут действительно ни при чем.

— Боюсь, Юля, что далеко не все, — я заметила, как сквозь толпу пробирается полицейский офицер — тот самый высокий усач. Рядом семенил пузатый переводчик, знакомый по обыску в гостиничном номере.