Алина Феоктистова - Радуга в твоих ладонях

— А какое у тебя будет платье? — перебила ее Рита, которая зачарованно слушала ее.

— Шикарное, блестящее, с вырезом, обтягивающее фигуру, — снисходительно сказала Вика. — Ну а если зима, то на мне шуба из песца, белая и длинная, до пят.

— Не испачкается? — спросила Рита недоверчиво. — Может, лучше не такая длинная, может, полушубок.

— Дурочка, меня же ждет автомобиль на улице, — покрутила пальцем у виска Вика.

— Черная «Чайка»? — продолжала расспрашивать Рита.

— Нет, «Мерседес», белый. — Вика легла, надвинув шляпу на лицо. — Вот только эти веснушки нужно вывести, псевдоним красивый придумать, что это за фамилия — Коваленко? Смех, да и только. И биографию поинтереснее. Великая актриса — и вдруг дочь рабочих из Днепропетровска. — Рита ее уже не слушала, она мечтательно смотрела в синь неба, а Оля смотрела на нее, и в привычной жалости тонули ее собственные мечты, мало чем отличающиеся от Викиных. «Как я ее оставлю, как? Я не могу».

— А я… я никуда не поеду, глупости это все! — вдруг решительно сказала Оля.

— Олечка, ну почему глупости, ты же сама мне рассказывала, что папа тебе так говорил. Поезжай, пожалуйста, — уговаривала Рита, умеющая находить убедительные аргументы. — Папа разве говорил глупости?

— А ты не будешь по мне скучать? Тебе не будет без меня плохо? — Оля с надеждой вглядывалась в лицо сестренки.

— Нет, нет, не буду, — уверенно мотала головой Рита. — Ну честно, не буду. Зуб даю, — она по-мальчишечьи щелкнула себя ногтем по переднему зубу. — И у тебя будут каникулы, ты будешь приезжать, и я к тебе буду. А потом, когда мне будет семнадцать, я приеду тоже поступать. А известный режиссер, который будет тебя снимать, и меня сразу к себе возьмет. — Она представляла, что все будет так, в драмкружке.

«А почему бы и нет?» — подумала Оля и сделала то, что хотела, — сдалась на уговоры Риты и согласилась поехать.

Ее провожали мама и Рита. В глазах мамы была обычная безучастность: даже по прошествии шести лет ее состояние не изменилось. Ее пытались познакомить с одинокими мужчинами, но все старания были тщетны. Она совсем махнула на себя рукой, и, хотя ей было всего лишь тридцать шесть, ей можно было дать пятьдесят. А на Риту Ольга даже обиделась. Она говорила, что не будет скучать, но, что ей будет настолько все равно, она не ожидала. Рита даже не выразила желания помочь нести Олины вещи, хотя одна из сумок — с продуктами — была совсем легкой, и Ольга рассчитывала, что понесет ее Рита. Но у Риты были какие-то свои планы, она явно куда-то собиралась с вокзала и выглядела так, будто уже распрощалась с сестрой, — даже и не думала рассказывать, куда она пойдет и зачем тащит какой-то пакет с чем-то тяжелым, хотя раньше она всегда все выкладывала старшей сестре. На перроне Рита глазела по сторонам, с неохотой разговаривала с Ольгой и вообще не смотрела на нее, зато радостно и приветливо махала Вике, которая уезжала этим же поездом, только купейным вагоном, и тоже стояла на перроне около своего вагона — через два вагона от Олиного — и прощалась сразу с тремя парнями, каждый из которых считал себя единственным и только сейчас обнаружил, что у него есть конкуренты.

Родители Вики стояли чуть поодаль. Отец с возмущенным лицом что-то говорил матери, показывая на парней, которые почему-то рассердились не на свою прелестную предательницу, а друг на друга и намеревались затеять драку. А мать успокаивала его.

Все парни притащили по букету, и у Вики в руках была охапка цветов. Двух из них Ольга знала — один был их общий с Викой одноклассник, другой — из драмкружка. Оле они лишь сдержанно кивнули, поприветствовали и пожелали счастливого пути.

Потом, когда Ольга уже стояла на ступеньках вагона и объявили отправление, Рита сунула ей пакет.

— Это тебе, пригодится, — коротко и глухо сказала она. — Потом посмотришь, в Москве.

И лишь когда поезд тронулся, Ольга поняла причину странного поведения Риты — это было желание, достойное взрослого, — скрыть свою боль, не причиняя боли другому. Если бы Ольга заметила настроение сестры, она бы просто не уехала, и Рита это знала. Ольга была уверена, что потом, когда она уже не могла видеть лица сестры, она все-таки разревелась.

Ольга не стала ждать приезда в Москву, чтобы посмотреть, что за тяжести всучила ей в качестве подарка Рита. Развернув пакет, она увидела копилку, судя по весу, набитую мелочью до отказа. Копилка нравилась Рите тем, что не была одноразовой, как стеклянные и гипсовые. Ее не нужно было разбивать. Когда копилка наполнялась, голову отклеивали, вынимали содержимое, потом Рита купила какой-то специальный клей и приклеивала ее обратно. Это была Ритина собственность, накопленные деньги она никогда не давала на хозяйство ни маме, ни Оле, хотя деньги были вечно нужны. Она тратила их только на себя, так что подарок был королевский. Рита отдала, по ее меркам, самое дорогое, надеясь, что это поможет Ольге в Москве, и, видимо, веря, что Ольга последует ее примеру и станет копить.