Полина Поплавская - Танец страсти

Он слишком умен, чтобы давать напрасные обещания, думала Малин. Наверное, ей не стоит особенно увлекаться. Ей очень хорошо с ним, видимо, он тоже чувствует нечто подобное. Но это могло быть простое стечение обстоятельств — два человека нуждались именно в таких отношениях, может быть, в одной такой ночи. И что будет завтра, даже сегодня вечером — никто не знает. Бессмысленно строить планы, бессмысленно вцепляться в другого человека, не давая ему двигаться дальше…

Словно в ответ на ее мысли Йен опять посмотрел на часы. Через минуту он уже стоял в дверях.

Малин быстро поднялась с кровати и, накинув короткий махровый халатик, вышла в прихожую.

— Пока, — она дотронулась до рукава его куртки, и он наклонился поцеловать девушку.

А может и вовсе не ходить сегодня в театр? — подумала она. Торчать там целый день ради репетиции маленькой роли, которая досталась ей в “Декамероне” Бьорна…

“Позвоню и скажу, что плохо себя чувствую”, — решила девушка, возвращаясь в еще не остывшую постель.

После ухода Йена она проспала до полудня и, проснувшись, подумала, что напрасно спала так долго — если такое случалось раньше, то ее беспричинная тоска наваливалась на нее с удвоенной силой, словно компенсируя то время, на которое Малин удавалось ускользнуть от нее в сон. Девушка чутко прислушалась к себе, но ничего подобного на этот раз не ощутила. Значит, необходимости срочно погружаться в какие-то дела, для того чтобы заглушить в себе заунывный голос, не было, и она могла провести хоть целый день, не делая ничего и просто отдыхая.

На подлокотнике кресла лежала раскрытая книга — “Наши предки” Итало Кальвино. Несколько дней назад, стараясь отвлечься от мыслей об очередной неудачной репетиции, она пыталась читать повесть о благородном бароне, что всю жизнь провел на ветвях деревьев, не спускаясь на землю. Малин повернулась и протянула руку к креслу, чуть не опрокинув при этом пустые чашки, все еще стоявшие на кухонном табурете возле кровати, а через минуту уже от души хохотала.

Дочитав повесть и отложив книгу, девушка задумалась. Хохотать в одиночестве, в пустой квартире — такого с ней давно не случалось. Ночь, проведенная с Йеном, излечила ее от тоски, но долог ли срок действия лекарства? Она не знала. Позвонит ли Йен вечером? Прислушавшись к себе, она поняла, что почему-то уверена: позвонит. Значит, она проведет остаток дня в ожидании звонка, которое надо постараться тоже сделать приятным.

Вставать с постели не хотелось — когда двигаешься сам, перестаешь так явственно замечать крадущееся движение времени, наблюдения за которым сейчас доставляли Малин удовольствие. Но у времени есть свои уловки, позволяющие отвлекать от себя внимание слишком пристального наблюдателя, и не последняя из них — голод. Девушка вдруг почувствовала себя страшно голодной, что, впрочем, было нисколько не удивительно — за окном уже темнело. Пришлось вставать и идти на кухню.

В морозилке лежал одинокий кусок лазаньи — продолговатая пластиковая формочка, где изморозью сверкало белое тесто. Значит, сегодня у нее будет итальянский обед — овощная лазанья и Итало Кальвино на закуску. Она густо полила содержимое формочки соусом и поставила ее в микроволновку. Через десять минут та запищала, сообщая, что блюдо готово. Из-за этого звука Малин пропустила первый звонок телефона, услышав только второй. Неужели Йен? Почему-то так бывает всегда: если чего-нибудь ждешь, посвящая этому все свои мысли и чувства, ожидаемое все не происходит и не происходит, но стоит на минуту отвлечься — как отвлеклась она, занявшись приготовлением еды, — и вот, пожалуйста!

Это действительно был Йен.

— У нас есть шанс проникнуть на “Васу”, который потом долго не повторится, — сказал он. — Завтра вечером в музее семинар по морским сражениям семнадцатого века. Твой сосед может прийти туда — он ведь морской историк, не так ли? Семинар закончится поздно, когда вход для посетителей закроется и сигнализация на ограждении корабля уже будет включена. Так что нам с тобой придется провести это время в кабинете Симона. — На последних словах его голос зазвучал несколько ниже, и Малин сразу же ощутила, как это изменение тембра отзывается во всем ее теле.

— Ты слышишь меня, Малин?

— Да, — отозвалась девушка, запахивая на груди халатик, словно Йен сейчас мог видеть ее.

— Тогда перейдем к главному. — Его голос вновь звучал, как обычно. — Ты удивишься, но на шестой этаж — это на уровне смотровых люлек на мачтах — сигнализация вообще не подведена. Конечно, чтобы оттуда попасть на корабль, нужно постараться. Но я кое-что придумал… Семинар будет проходить в конференц-зале на четвертом этаже, однако если Кольссен поведет своего ученика показывать что-то наверху, никто не удивится. А нам с тобой нужно будет незаметно подняться на шестой этаж, когда семинар закончится. Сторожа обходят музей после закрытия, но редко заглядывают в зал с основной экспозицией — почему-то ночью он действует на них угнетающе…