Наталия Экономцева - Точка Женщины

Каблучки стучат по направлению к папе, и я сжимаюсь в комок. Это мой папа, девочка. Держись от него подальше, иначе я тебе не завидую.

— Спасибо, — говорит папа и наверняка расцветает самой обаятельной из всех своих смущенных улыбок.

— Не за что. А что это вы все время пишете? Я уже давно хотела вас спросить.

Нет! Не говори ей, пап! Ни в коем случае! Пусть это будет наш с тобой секрет. Помнишь, как мы не сказали бабушке, почему ее кошка не слезает со шкафа? Я никому не говорила, что ты по рассеянности на целый день запер ее в этом самом шкафу вместе с книгами, клянусь тебе! Об этом никто не узнал, потому что это был наш секрет, так что не выбалтывай лишнего этой выскочке!

— Так что это у вас? — поет она.

— Это сложно, я не знаю, как вам объяснить.

— А вы попробуйте, я уверена, у вас получится.

— Это формула, над которой я работаю уже много лет, — начинает папа, и я узнаю эту многообещающую протяжную интонацию.

Нет! Не говори ей!

Я захлебываюсь воздухом. Наверное, я задыхаюсь. Я делаю несколько судорожных вдохов и тут…

Апчхи!

В ту же секунду раскладушка скрипит, а папа вскакивает. Наверняка он при этом отталкивает медсестру, которая склонилась над его записями.

— Что это? Она чихнула?

— Кажется, да…

— Это ведь хорошо, да? Она приходит в себя, да?

— Вообще-то, — тихо говорит медсестра, — доктор сказал, вас раньше времени не тревожить, но я считаю, что надо вам рассказать. Она может так лежать годами. Без изменений.

— Как же так?! Этого не может быть! — кричит папа, но на самом деле это звучит как «не божет мыть».

Вот корова! Не верь ей, пап, и гони ее в шею. Вместо того чтобы путаться под ногами, лучше бы она дала мне немного воды.

«Прежде всего расскажите своему мужчине о том, что именно вас тревожит. Ведь он не умеет читать мысли, и, если вы не скажете ему, что вас задевает, есть шанс, что сам он никогда об этом не догадается…»

Мне тридцать один, и я понятия не имею, как мне быть. Возможно, именно поэтому я так удачно отвечаю на письма читательниц в женском журнале и даю им советы. Люди, которые не могут разобраться со своей собственной жизнью, как правило, с большим успехом указывают другим на совершенные ими ошибки. И что самое удивительное, эти наблюдения иногда оказываются чрезвычайно дельными.

После института я перепробовала несколько профессий, но отвечать на письма мне нравится больше всего. Когда я включаю компьютер и открываю почту с письмами, появляется ощущение, что мне дают шанс начать с чистого листа. Неудачный ответ можно удалить нажатием одной кнопки и написать заново. А значит, не нужно ни бояться, ни сомневаться.

«Скажите вашей подруге, что выцарапаете ей глаза, если она еще раз прижмется к вашему мужу. Скажите это со смехом и при этом внимательно посмотрите ей в глаза. И смело царапайте, если она не отстанет: ведь вы же предупреждали».

«Когда соседка опять придет к вам в гости вместе с ребенком, чтобы поиграть с вашим котиком, не открывайте ей дверь. Сделайте вид, что вас нет дома. А если на следующий день она скажет, что видела свет в ваших окнах, отвечайте, что вы заснули, потому что очень устали на работе. Улыбнитесь самой очаровательной из всех ваших улыбок, а вечером опять не открывайте».

«У вас нет ни секунды на саму себя? Исправить это очень просто. Никогда не делайте того, что вам делать не хочется. Не делайте одолжений, не совершайте поступков из жалости или — еще хуже — из самопожертвования. Делайте только то, что хочется лично вам, и у вас моментально станет гораздо больше времени. Правда, вам не на кого будет сваливать вину за ошибки, ведь никто не заставлял вас делать то, что вы делали, не забывайте об этом».

Мне так нравится учить других, что я начинаю напоминать себе свою собственную маму. Я могу найти выход из любой ситуации. Вот только если бы кто-нибудь рассказал мне, как быть с тем, кто никогда не будет моим… Я была бы счастлива, я была бы очень признательна.

«Скажите ему о том, что именно вас беспокоит…»

Интересно, как это сделать, если он исчезает при малейшем намеке на беспокойство? Как быть с тем огнем, в котором сгорели моя гордость и мои принципы, мои убеждения о том, что хорошо и что плохо? Как быть с тем огнем, который пожирает меня изнутри? И скажите на милость, как мне поступить с четырьмя рубашками того, кто никогда не будет моим? И самое главное — с моей железной коробочкой из-под печенья, разрисованной заснеженными домиками. Если бы только был кто-нибудь, кому можно было показать, что находится внутри моей коробочки, мне было бы намного, намного проще.